Секретные люди - Николай Свечин
А германская субмарина, в свою очередь, ограбила норвежское почтовое судно «Чаакон», доставлявшее денежную корреспонденцию в Лондон. Офицеры просто выбросили пакеты с деньгами за борт… Неужели ничего не рассовали по карманам?
Хлопок признан странами Антанты военной контрабандой. Америка возмутилась – ее кипы, адресованные в Германию, конфисковали. Антанта сослалась на заявление президента Линкольна от 1856 года, что материалы для фабрикации военных припасов относятся к контрабанде. Из чего теперь гунны станут делать порох?
Русские пилоты на Западном фронте заставили немецкий «таубе» спуститься в расположение наших войск. И тут таубе!
Погиб на фронте прапорщик-доброволец Сергей Милюков, сын вождя кадетов. Второй сын тоже в действующей армии, воюет в артиллерии. Не отсиживались…
Награжден посмертно Георгиевским крестом капитан первого ранга Константин Прохоров. Он командовал на Балтике минным заградителем «Енисей». Когда корабль был торпедирован немецкой подлодкой, Прохоров организовал спасение команды. А сам отказался покинуть свой корабль и ушел на дно вместе с ним…
Неожиданно раздался телефонный звонок. Лыков взял трубку и услышал голос барона:
– Нам надо срочно увидеться.
– Мне ехать в Могилев некогда, – начал сыщик, – а нельзя…
– Я в Петрограде, – перебил его Таубе.
– В таком случае где и когда тебе удобно, твое превосходительство?
– Давай у тебя на Каменноостровском, твое высокородие. Запасы коньяку еще имеются или ты весь вылакал?
– Для тебя найду… последнюю. В восемь вечера подходит?
– Годится.
Статский советник позвал супругу и велел ей разморозить хурму. А также раздобыть что-нибудь вкусное на закуску. Та предсказуемо ответила, что в магазинах шаром покати. Строгий муж потребовал вывернуться наизнанку, но угощение генералу Таубе обеспечить… Ольга Дмитриевна любила барона и обещала приготовить пирог с мясом.
Вечером, когда замерзший гость сел в столовой, хозяин первым делом поставил перед ним бутылку. Но Виктор Рейнгольдович отодвинул ее:
– Давай сначала поговорим.
Лыков понял, что предстоит неприятная беседа, и не ошибся. Таубе пристроил единственную руку на коленях и весь как-то съежился. Было видно, что он устал и сильно расстроен.
– Федор прислал на новый адрес важное сообщение, – начал разведчик. – Настолько важное, что… Германское командование, пишет он, решило начать идеологические диверсии против нашей страны. Соображаешь?
– Нет пока. Что значит «идеологические диверсии»?
– Они хотят столкнуть общество и государя.
– Там и без них все на мази, – зло констатировал сыщик. – Царь-батюшка совсем с глузду съехал, отталкивает положительное, приближает к себе отрицательное. Один Гришка Распутин чего стоит…
– Теперь раздрай усилится, его будут искусственно подпитывать германским золотом. Агентам Вильгельма велено распускать слухи, чернить монархию и Двор, сеять панику, требовать заключения сепаратного мира. Будучи организованной извне, эта деятельность нанесет России больший урон, чем подрыв порохового завода.
– А Дума? А само общество? Ты ведь общаешься с Гучковым – что он говорит? Или ему на руку раздрай?
Барон вздохнул:
– Ты знаешь планы Александра Ивановича: конституционная монархия. А тут создали Прогрессивный блок. Гучков в него покуда не вошел, поскольку хочет быть везде первым, а в блоке верховодит Милюков[122]. Гучков – политик. Высшее проявление «политического животного», придуманного Аристотелем. И у него личный конфликт с Николаем Александровичем Романовым. Они не смогут договориться…
– И кто победит?
– Гучков, конечно. Наш государь сам пилит сук, на котором сидит. Причем на совесть пилит, старается. Все труднее ему служить таким, как я. Да и как ты.
– Я сказал Гучкову: помогать вам не стану, но и мешать не буду, – напомнил другу Лыков. – Вот мое кредо.
– Александр Иваныч недавно тебя цитировал. Поклон тебе от него, кстати.
– Виктор, давай к делу. Ты зачем пришел? Вербовать меня в октябристы?[123]
– Нет, что ты. Коронным служащим запрещено, я понимаю. Видишь ли, государь прочитал донесение Буффаленка и вызвал меня…
Сыщик опешил:
– Ты говорил с государем?
– Да, два дня назад. Это он послал меня к тебе.
– Что за чушь?! Где я и где самодержец!
Таубе опять вздохнул:
– Я не вру, так и было. Его Величество очень обеспокоился планами тевтонов. И без того все качается, политические силы бросаются друг на друга в кулачный бой, вместо того чтобы договариваться. А тут еще их разведка начнет подливать в костер керосину.
Алексей Николаевич слушал и по-прежнему не понимал, к чему его друг все это рассказывает. И тот наконец перешел к делу:
– Мне поручено государем начать борьбу с германской политической пропагандой. Он придумал, что в важнейших министерствах: военном, внутренних дел, иностранных, в Главном управлении по делам печати – должны появиться уполномоченные по противодействию ей. В МВД таким уполномоченным будешь ты.
Лыков вскочил и заявил:
– Сумасшедший план!
– Но так решил Его Величество.
– Скажи честно, как было на самом деле. Не мог он назвать мое имя без чьей-то подсказки. Статский советник Лыков давно находится вне поля его зрения.
Таубе замялся, потом выдавил:
– Ну, я ему напомнил…
Сыщик взял со стола коньяк и убрал его в буфет:
– Вот спасибо! Теперь ты снят с довольствия.
На этих словах вошла Ольга Дмитриевна с пирогом на подносе:
– Кто снят с довольствия?
– Твой любимец, барончик.
– За что?
– Знает он за что, – продолжил возмущаться Лыков. – Такую свинью подсунул…
Супруга решительно поставила поднос перед гостем:
– Я его не снимаю. Угощайтесь, Виктор Рейнгольдович. С мясом, тушенным в прованских травах. Только что сготовлен.
– Спасибо, Ольга Дмитриевна. Вы много добрее вашего мужа…
Посмотрев внимательно на супруга, Ольга удалилась. Разговор продолжился, и уже в более спокойных тонах. Таубе сознался, что все было не совсем так, как он сообщил. Просто разведчик очень хотел бы получить сыщика себе в помощники – по линии МВД. И действительно назвал императору его фамилию. Тот изрек, что помнит Лыкова и считает, что тот справится. Мол, опытный, ответственный…
– Ловишь же ты шпионов! И удачно, надо признать. Ну, станешь выслеживать агитаторов-пораженцев. Потом, это верный способ стать наконец действительным статским советником. Засиделся ты в пятом классе Табели о рангах, как второгодник в гимназии.
Однако Алексей Николаевич был категоричен:
– Вот ты генерал, и что? Сильно влияешь на решения высших инстанций?
– Не очень.
– Ага! Павел с риском для жизни доставил в Ставку известие, где и когда германцы начнут весеннее наступление. Кто-нибудь принял это во внимание?
Разведчик совсем скис – история с игнорированием предупреждения от Буффаленка и его в свое время взбесила.
– Не сыпь соль на рану. Я лично телеграфировал командующему Юго-Западным фронтом, что надо ждать удара в Буковине. И
