Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Ему не понравилась последовавшая тишина.

– Что? – агрессивно спросил он.

– Я не…

– Ты что-то знаешь.

– Корм…

– Просто скажи это!

– Ладно, ладно. У нее был один маленький трюк, когда она пыталась заставить Хонболда бросить жену. Она доставала использованные презервативы из мусорного ведра и…

– Она бы не поступила так со мной, – сказал Страйк, чувствуя, как его внутренности сжимаются от паники. – Ей нужен был Хонболд.

Илса снова промолчала.

– Знаешь что-нибудь еще? – спросил Страйк.

– Не знаю, это всего лишь слухи, – сказала Илса. – Адвокаты – ужасные сплетники…

– Какие слухи?

– Ходит эта история о том, что Хонболд принимает какой-то препарат, снижающий количество сперматозоидов, поэтому он подумал, что странно, что он смог сделать ее беременной, а потом до него дошли слухи о вас с ней, и он пришел в ярость, а теперь он убежден, что это от тебя.

– Когда он родился? – спросил Страйк, пытаясь вспомнить время и даты, чтобы найти числовую формулу, которая бы без сомнений доказала, что он не был отцом.

– Я точно не знаю – начало декабря?

Для Страйка это было недостаточно точно. Если бы ребенок родился в срок, был бы шанс…

– Я буквально вчера днем обо всем этом узнала, когда люди шептались о судебном запрете, – сказала Илса. – Должно быть, он только что нанял этого частного детектива…

– Думаю, да, – сказал Страйк, который теперь буквально вспотел под пиджаком. – Если услышишь что-нибудь еще…

– Да, конечно, я тебе позвоню, – сказала Илса. – Корм, я… мне жаль.

– Ты пыталась меня предупредить, – сказал Страйк, что стоило ему некоторых усилий. – Слушай, можешь скинуть мне номер Бижу? Я его удалил.

– Ладно.

– И, пожалуйста, не говори Робин ни о чем из этого. Я сам хочу ей рассказать.

– Конечно.

Звонок закончился, и Страйк открыл дверь в главный офис, где Пат печатала. Робин не было.

– Где…?

– В туалете, – хрипло сказала Пат.

Телефон Страйка завибрировал. Илса только что отправила ему контактные данные Бижу. Он вернулся в кабинет, размышляя… сейчас он не сможет ей позвонить, Робин вот-вот вернется. Придется сделать это позже, после обеда с Десимой.

Тем временем в маленькой, сырой ванной на лестничной площадке Робин мыла руки, думая о том, что если Страйк, когда она выйдет, собирается похвалить Ким за ее несомненно впечатляющую детективную работу, она вряд ли сможет отреагировать с должной вежливостью.

– Все в порядке? – снова спросила она, присоединившись к нему.

– Да, Ким просто хотела обсудить кое-какие личные вещи, – сказал Страйк, стараясь говорить непринужденно.

– Она видит в тебе специалиста по кадрам компании? – спросила Робин.

– Бог знает, – сказал Страйк.

Робин снова села и сказала:

– Итак: пара в "Пежо". Ты не думаешь?..

– Оз и Медина? – спросил Страйк, пытаясь сосредоточиться (он думал, что может рассчитывать на то, что Ким ничего не расскажет Робин о Бижу – он был уверен, Ким ничего не хотела бы больше, чем думать, что у них со Страйком есть немного грязный секрет, который не касается его партнера). – Должен быть шанс.

Робин взяла фотографию, на которой был виден след на крови вокруг головы трупа.

– Для мужской ноги этот след выглядит маленьким, не правда ли?

– Да, я тоже так подумал, – сказал Страйк.

– И это было под телом.

– Отлично. То есть, да, – сказал Страйк, все еще пытаясь сосредоточиться.

– Изуродованное тело, пояс – похоже, это была очень преднамеренная постановка, – сказала Робин. – Почему они не убрали след?

– Возможно, они не заметили, а затем переместили тело на это место, пока расчленяли его.

– Знаешь, если бы Медина ехала на этом "Пежо", чтобы забрать Оза после убийства, она могла бы не заметить на нем крови, – сказала Робин. – Тот, кто это сделал, дождался, пока начнет проявляться трупное окоченение, прежде чем начать расчленять тело…

Телефон Робин зазвонил, и она увидела сообщение от брата Стивена.

– Все в порядке? – спросил Страйк, увидев ее шокированное лицо.

– Да, все нормально, у моей невестки срочное кесарево… Господи, ребенок почти пять килограмм.

– Как и я, – сказал Страйк, все еще стараясь говорить нормально.

– Когда у тебя было срочное кесарево? – спросила Робин.

– Нет, я весил почти пять килограмм. Отсюда и мое имя.

– Что ты имеешь в виду?

– Корморан. Он был корнуолльским великаном. Мама сказала, что назовет меня так в шутку, тетя восприняла это всерьез и сказала, что нельзя, так что, конечно, меня так и назвали, чтобы разозлить Джоан.

– Они назвали его Барнаби, – сказала Робин, глядя на фотографию своего новорожденного племянника, который был ярко-красным, закутанным в больничное полотенце, с негодующим лицом борца сумо. – Родился в пятницу тринадцатого.

– Кто? – спросил Страйк.

– Мой племянник. Сегодня пятница…

– О, – сказал Страйк. – Да, конечно.

Он не был суеверным человеком, но думал, что после сегодняшнего дня все может измениться.

Глава 49

О, много лун пройдет, пока

Я перестану вздрагивая ждать,

И вслушиваться, как дни возвращаются,

В ожидании того, кто никогда не придет.

А. Э. Хаусман

XLII: AJJ, Еще стихи

Совесть Страйка нашептывала, что он должен рассказать Робин, какая новая, непредвиденная беда на него обрушилась, что он должен предупредить ее, что еще одна волна таблоидного грязного пиара вот-вот может накрыть их. Однако после истории с девушкой по вызову и вынужденного признания в том, что он спал с Ниной Ласселс, не говоря уже о том, что изнасилование Робин было обнародовано на фоне его скандальной личной жизни, Страйку совсем не хотелось добавлять к уже весьма неприятной куче обстоятельств, играющих против него, еще и вероятность – пусть даже, ради Бога, крошечную – что он мог быть отцом ребенка от женщины, которую он терпеть не мог. Примитивное чувство самосохранения заглушило голос совести: он разберется с этим сам, чтобы Робин никогда не узнала.

В четверть первого двое партнеров вышли из офиса, чтобы пообедать на Дин-стрит. День был холодным и ярким, солнце над головой, словно ослепительная платиновая монета, пыталось пробиться сквозь облака. Пытаясь скрыть свое новое состояние