Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Хардэйкр отпил пива, задумчиво посмотрел на Страйка и сказал:

– В "Нравоучении и догматах", еще одном ключевом тексте Шотландского устава, есть отрывок о мосте. "Отступающий генерал может уничтожить мост позади себя, чтобы задержать преследование и спасти основные силы своей армии, хотя тем самым он подвергает отряд верной гибели". Там говорится, что такие действия не несправедливы, но "могут нарушать идеальный принцип справедливости у некоторых мечтателей".

– Интересно, – сказал Страйк. – Это может быть связано с гневом Сэмпла из-за того, что его друга Лидделла принесли в жертву.

– Да. А когда тебя посвящают в пятнадцатую степень, там еще и мост есть.

– Что, в буквальном смысле?

– Обычно его не делают из дерева прямо посреди храма, – сказал Хардэйкр, – но есть символическое изображение.

– И что происходит – вылазит тролль, если пароль неправильный?

– Ха-ха, – сказал Хардэйкр. – Ты переходишь мост через реку, в которой плавают… части тел.

– Части тел?

– Символично, Огги, – сказал Хардэйкр.

К легкому удивлению Страйка, его старый друг казался наполовину смущенным, наполовину вызывающим, поэтому Страйк решил пока не шутить про масонство.

– Насколько высоко масоны ценят медали…

– Драгоценности, – поправил его Хардэйкр.

– …драгоценности, которые они получают за прохождение степеней?

– Ну, они вряд ли захотят их потерять. А что?

– Потому что Сэмпл, похоже, либо взял с собой в Лондон что-то ценное, либо что-то, что он считал ценным, – или, полагаю, подобрал это здесь. В последний раз, когда его видели, к нему был прикован наручниками портфель.

– Если бы он был одержим масонством, он мог бы посчитать важным сохранить свои регалии при себе, – сказал Хардэйкр.

– А что входит в регалии? Пояс? Фартук? Медали… я имею в виду драгоценности?

– Возможно, все вышеперечисленное, – сказал Хардэйкр. – Кстати, я посмотрел, есть ли какая-нибудь масонская связь с именем Уильям Райт. Капитан Уильям Райт из Ложи Ардвик погиб в Первую мировую войну.

– Где это?

– Восточный Ланкашир. Ложа до сих пор действует.

– Он был известен? Большинство масонов слышали о нем?

– Сомневаюсь, – сказал Хардэйкр. – Единственное, что я нашел, – это то, что он утонул в море. Как вообще продвигается дело?

Страйк кратко изложил Хардэйкру недавние события, включая анонимные звонки в офис и столкновение Робин с человеком в маске, размахивающим кинжалом, однако ни разу не упомянул о гориллах.

– Черт, – сказал Хардэйкр. – Но ведь все это указывает на одно.

– Дерзкое отвлечение внимания?

– Ну, разумеется, – со смехом сказал Хардэйкр. – Размахивать масонским кинжалом на улице… ты думаешь, настоящий масон стал бы так поступать?

– Может, это какой-то масонский фанатик, – сказал Страйк. – Но я согласен, масонские штрихи – это, скорее всего, дымовая завеса.

– Должно быть так, – сказал Хардэйкр.

– Значит, ты не можешь себе представить, чтобы масон совершил убийство?

– Я бы не стал так утверждать, – сказал Хардэйкр. – Никогда не забывай, что сказал Альберт Пайк.

– Тебе придется мне напомнить.

– "Масонство не изменяет человеческую природу и не может сделать честными людей, рожденных негодяями".

Допив пиво, они вышли на яркое солнце. Десять минут спустя Хардэйкр тихо разговаривал с женщиной за стойкой регистрации в мраморном вестибюле Зала масонов с высоким потолком и позолоченным карнизом.

– Тебе повезло, – сказал Хардэйкр, возвращаясь к детективу. – Подожди полчаса, и мы сможем осмотреть Храм Семнадцать. Там сейчас люди. Сначала в музей?

Они поднялись по широкой лестнице, чтобы посетить музей на первом этаже.

На выставке было представлено несколько образцов масонского серебра, хотя для Страйка осталось загадкой, какую именно пользу мог получить Уильям Райт, разглядывая их.

– Послушай, – сказал Хардэйкр, подзывая Страйка к небольшой картине маслом на стене. – Вот твой парень. Александр Хьюсон Мердок.

На картине был изображен суровый седовласый викторианский джентльмен с бакенбардами и густыми бровями, придающими его взгляду проницательности. Он был облачен в богато украшенные одежды Великого мастера – с золотой вышивкой на фартуке и золотой цепью на шее. На заднем плане был изображен серебряный неф, украденный в "Серебре Рамси" – миниатюрная копия корабля, на котором первый масон отправился в Америку. Краткая биография рядом с картиной рассказывала о рождении Мердока в Эдинбурге, его эмиграции в Америку и триумфальном пути от нищего к мультимиллионеру.

Пока Страйк продолжал изучать содержимое стеклянных шкафов, Хардэйкр посетил магазин напротив музея и вернулся через несколько минут.

– Женщина на кассе говорит, что музей хотел купить кое-какое серебро Мердока на аукционе, но уступил твоему парню Рамси.

Страйк взглянул через плечо Хардэйкра на магазин.

– Там продают кинжалы?

– Не видел, – сказал Хардэйкр. – Но их можно легко достать. Они продаются в интернете.

– И любой может его купить, да? Не нужно вводить пароль или показывать татуировку Всевидящего Ока?

– Обычно я отправляю им фотографию моего интимного пирсинга, просто ради смеха, – сказал Хардэйкр. – Нет, их может купить кто угодно.

Он посмотрел на часы.

– Вероятно, теперь мы сможем попасть в храм Семнадцадь.

– Насколько часто, по твоему опыту, масоны меняют ложи? – спросил Страйк, когда они покидали музей, идя по мраморному коридору.

– Не так уж редко, – сказал Хардэйкр. – Люди переезжают в другие города. Можно просто найти ложу поудобнее или не хотеть встречаться с кем-то, с кем поругался.

– Я думал, что братья находятся в таком братском согласии, что такое не случается.

– Я тебе сказал, масонство не меняет человеческую природу. Зачем тебе это про смену лож?

– Праздная мысль. А ты случайно не знаешь что-нибудь о ложе Уинстона Черчилля? Она собирается здесь.

– То же самое делают еще около тысячи лож, – сказал Хардэйкр. – Ходит слух, что одна из них использует в своих обрядах настоящие человеческие черепа. Норвежская, если верить слухам, но не цитируй меня. Я не хочу быть отлученным.

К ним шел мужчина в костюме, держа в руках длинный посох, увенчанный крестом Салема. Страйк позволил мужчине отойти на безопасное расстояние, прежде чем сказать:

– Папа Римский не против, что вы ходите с такими вещами?

– Он вообще нас недолюбливает. Слишком много нехристианских богов разрешено.

Через несколько минут они подошли к деревянной двери с номером семнадцать, которую Хардэйкр открыл. Комната