Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Почему ты говоришь в прошедшем времени? – спросила Робин. – Что изменилось?

– Ничего. То есть, он, должно быть, просто решил, что это не сработает. Она намного старше и… и все такое.

– Альби, я думаю, ты знаешь больше, чем говоришь мне.

– Иногда лучше чего-то не знать, – выпалил Альби, словно слова из него вырвали. – Мне пора. Спасибо за бургер.

Он повернулся и зашагал прочь на своих длинных ногах, исчезнув в толпе.

Робин смотрела ему вслед, а затем нервно огляделась. Никто за ней не наблюдал; не было ни одного мужчины, прячущегося в тени, готового броситься на нее.

Она направилась в противоположном направлении от Альби, высматривая свободное такси, обдумывая все, что только что сказал Альби, но также периодически оглядываясь через плечо.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

– Они вкладывают много денег и получают много грязи, но о серебре почти ничего не слышно.

Джон Оксенхэм

Дева Серебряного Моря

Глава 31

… Полифем ослеплен, бьет наугад

и, под ударами собственной ярости, рушится вниз,

натыкаясь на острые камни.

Альберт Пайк

Мораль и догма Древнего и принятого шотландского устава масонства

Страйк сомневался, что МИ-5 прикажет оперативнику схватить Робин за шею и заставить взять резиновую гориллу, чтобы убедить агентство отказаться от расследования дела о серебряном хранилище. Но вопрос о том, кто стоял за этим нападением, заставлял Страйка задуматься, какое именно из осиных гнезд, которые агентство разворошило, было ответственно за это. Его особенно беспокоил тот факт, что нападавший на Робин точно знал, где ее найти, и воспользовался возможностью напасть там, где его меньше всего видели. Это говорило о том, что он следил за ней уже какое-то время, и она этого не замечала.

Эта мысль пришла в голову и Робин. Когда на следующее утро они со Страйком говорили по телефону, она призналась, что опасается, будто этот мужчина следил за ней несколько часов.

– В рождественской толпе в центре Лондона любой может не заметить хвост, – сказал Страйк, который, несмотря на собственное беспокойство, старался держаться на стороне Робин.

– Знаю, – сказала Робин, – но я все равно чувствую себя глупо. Я больше не повторю эту ошибку.

– Я думаю, теперь нам следует отнестись к этому анонимному звонку в офис немного серьезнее, – сказал Страйк.

– "Оставь это, и ты не пострадаешь?"

– Именно.

– Значит, под "этим" определенно подразумевается тело из серебряного хранилища?

– Интуиция подсказывает. – Страйк колебался, прежде чем сказать следующее, прекрасно понимая, насколько деликатна эта тема, но все же уверенный, что ее необходимо поднять. – Не понимаю, откуда он знал…

– Что я была свидетелем "G" на суде по делу об изнасиловании? – спросила Робин, которая собралась с духом, чтобы обсудить это.

– Ага.

– Кажется, я знаю, – сказала Робин. – Это есть в интернете. Я узнала об этом вчера вечером.

– Черт, – сказал Страйк. – Как…?

– Возможно, местные сплетни, – ответила Робин, стараясь казаться равнодушной, хотя, честно говоря, когда она накануне вечером нашла свое имя на сайте, ей стало физически дурно. – В Мэссеме знали, что случилось. Друзья и семья, после того как я ушла из университета. В общем, я нашла это в комментариях… ну, в комментариях к той статье о тебе. Какой-то аноним написал, что не понимает, как я могу с тобой работать, ведь я сама стала жертвой известного насильника.

– О Боже, – сказал Страйк. – Я…

– Не извиняйся, – категорично заявила Робин. – Это не твоя вина.

Страйк не хотел высказывать свое следующее мнение, но, даже если это приведет к скандалу, он решил, что его необходимо высказать.

– Я серьезно отношусь к тому, чтобы ты держала меня в курсе своего местонахождения. Никаких одиноких улиц в темноте. Кто-то мог решить, что ты – легкая мишень.

– Ладно, – сказала Робин, но по тону Страйк понял, что ему это едва сошло с рук. Его напарница никогда не одобряла, когда Страйк выражал беспокойство, намекая на то, что он не доверяет ей в ее способности позаботиться о себе. По правде говоря, хотя у него и были веские основания считать ее иногда безрассудной – он не скоро забудет, как она прыгнула под движущийся поезд, пытаясь вытащить в безопасное место человека, которого она точно не смогла бы поднять, или как она ворвалась в дом, где в темноте поджидал известный убийца, – он доверял ее способности оценивать риски больше, чем она могла себе представить. И из всех сотрудников агентства ее трудовая этика была единственной, которая действительно соответствовала его собственной.

– Ты сказала Мерф..?

– Да, конечно, – отрезала Робин с раздражением в голосе, и Страйк решил, что безопаснее всего вообще оставить эту тему.

Но Робин лгала. Она ровным счетом ничего не сказала Мерфи о мужчине в "Харродсе", потому что черта с два она собиралась выслушивать лекции о безопасности от двух мужчин сразу – или снова обсуждать изнасилование. Маленькая резиновая горилла теперь лежала дома, в ящике с носками, завернутая в пакет из-под заморозки.

У Страйка и Робин была назначена личная встреча двадцать второго декабря, последнее утро, которое Робин проведет на работе перед Рождеством. Страйк проснулся утром от звонка будильника, выключил его, выдернул вейп из зарядного устройства и глубоко затянулся. Холодный декабрьский воздух врывался в квартиру через плохо подогнанные окна, пока он наблюдал, как пар струится по темному потолку.

С самого их последнего разговора он задавался вопросом, не самый ли удачный сегодня момент, чтобы навязать Робин разговор, для которого он пока не находил подходящего повода. Конечно, все сложится не так, как он планировал. Он надеялся на какой-нибудь дальний паб или ресторан, где вино и смех могли бы успокоить ее, но его беспокоили поиски дома и Рождество, а также возможность того, что Мерфи вот-вот сделает ей предложение. Если Страйк выложит все сегодня, до того, как Робин уедет на север в Мэссем, у нее будет время и пространство, чтобы подумать о том, чего она на самом деле хочет. Возможно, именно так и нужно: зимним