Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Что? – непонимающе спросила Робин. – Зачем?

– Потому что, прежде чем позвонить ей, я пересмотрел все, что у нас есть на данный момент, включая кадры, которые ты получила от "Буллен энд Ко".

– Но это бесполезно, – сказала Робин, уже посмотревшая трехминутный отрывок. – Почти все время, пока Райт находится в кадре, его закрывает что-то.

– Да, но во время второго просмотра я кое-что заметил. Иди сюда, покажу.

Робин пододвинула свое кресло к стороне Страйка за партнерским столом. В тот момент она почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, и заподозрила, что Пат как раз переслала ей сообщение от Джонни Рокби. Теперь, ощущая себя так, будто прячет при себе небольшое, но мощное взрывное устройство, она наблюдала, как Страйк запускает черно-белую запись – гораздо более четкую и ясную, чем та, что была из "Серебра Рамси". Камера с широким углом обзора снимала весь магазин "Буллен энд Ко", где возле входа стоял большой ящик и бродили пара покупателей. Мужчина в галстуке, которого Робин приняла за мужа Памелы, что-то писал за столом.

– Вот он и идет, – сказал Страйк.

Невысокий, коренастый, с густой бородой и в очках, Райт на мгновение оказался виден без помех – хотя, к несчастью, как раз почесал щеку – прежде чем его заслонил самый крупный из покупателей. В одной руке у Райта была черно-серебристый пакет. Муж Памелы поднял листок, на котором что-то записывал, и подошел к Райту.

– Смотри, – сказал Страйк и замедлил запись. – Его сейчас плохо видно из-за этого парня перед ним, но вот: Дрисколл берет сумку, а Райт наклоняется над ящиком, чтобы подписать, как я понимаю, расписку о получении центральной композиции. Следи за его локтем.

– Боже, как я это пропустила? – выдохнула Робин. – Он расписывается правой рукой!

– Именно так, – сказал Страйк, остановив фильм. – Итак, есть три варианта: во-первых, он амбидекстр, во-вторых, по какой-то причине он не хотел, чтобы его подпись в "Буллен энд Ко" была похожа на его собственную, или, в-третьих, он притворялся левшой у Рамси и забыл об этом, когда ему неожиданно пришлось что-то подписать.

Когда Робин катила свое кресло обратно к другой стороне стола, она услышала из приемной высокий, чистый голос, который узнала: Ким Кокран. Затем раздался стук в дверь, разделяющую офис, и она открылась прежде, чем кто-либо из партнеров успел сказать "войдите".

– Ох, – сказала Ким, увидев Робин первой, – если сейчас неподходящее время…

– Нет, – сказал Страйк, потому что не хотел, чтобы у Робин сложилось впечатление, будто он не рад услышать что-то от Ким в присутствии Робин. – Что случилось?

Ким вошла в комнату в очередном обтягивающем черном платье до колен и в сапогах на высоком каблуке. Робин отметила ее безупречный макияж. Ким тихонько усмехнулась и с неумело симулированной застенчивостью указала на свой наряд, словно только что вспомнила о нем.

– Извините, у меня последний выходной перед Рождеством. Обедаю с сестрой. В любом случае, мне удалось узнать подробности о машине, на которой, как они считают, скрылись убийцы из Серебряного хранилища.

– Правда? – спросил Страйк.

– Да, – сказала Ким. – Ничего, если я сяду?

Она пошла за третьим стулом, не дожидаясь ответа. Хотя вторжение ее немного раздражало, Робин воспользовалась моментом, чтобы вытащить из кармана мобильный и прочитать сообщения, которые ей прислала Пат.

Рокби говорит, что увидел это в газете и хотел предложить своих адвокатов, говорит, что заплатит. Сказал, что знает, что Корморан этого не делал, а Калпеппер – мерзавец. Говорит, что ему жаль, что все это незаконное дело продолжают поднимать.

Затем Пат отправила второе сообщение.

Он был очень мил.

– Кстати, обожаю золотых рыбок, – сказала сияющая Ким, вернувшаяся с одним из складных стульев. Она села, скрестив ноги, отчего облегающее черное платье задралось до середины бедер.

– Итак, – сказала она, – никто из моих контактов не может объяснить, почему они не сообщили прессе подробности о машине, на которой скрылись преступники. Как я уже говорила, вокруг этого дела творится что-то очень странное, все очень скрытничают, но, как бы то ни было, это был светлый "Пежо 208" с поддельными номерами. Он прибыл в конец Уайлд-Корт с одним человеком внутри, но после выезда из Уайлд-Корт в нем оказалось двое, хотя ни одного из них не было видно четко. Автомобиль направился на запад по трассе A40, а затем скрылся в жилом районе, где, по их мнению, он мог снова сменить номера. Это все, что мне удалось узнать, но я буду продолжать попытки.

– Это очень полезно, спасибо, – сказал Страйк, вновь придавая своему голосу нотку, означающую, что разговор окончен, но на этот раз Ким ее проигнорировала.

– У меня также есть новости о Плаге.

– Правда? – спросил Страйк.

– Да. Что бы там ни было в том сарае – его перевезли. Я проследила за Плагом и его сыном до участка сразу после полуночи. Они пробыли там десять минут, а затем вытащили что-то, завернутое в мешок. Большое – им пришлось нести это вдвоем, и это было либо мертвое, либо накачанное наркотиками.

– Черт, – сказал Страйк. – А я, идиот, еще и в Королевское общество защиты животных звонил.

– Может быть, именно поэтому они от этого избавились, – предположила Робин. – Инспектор пришел в сарай, и Плаг узнал об этом.

– Потом, – сказала Ким, как будто Робин ничего не говорила, – они закинули его в фургон Плага и доставили его в Харингей, где отвезли в какой-то паршивый дом на Карнивал-стрит.

– Плаг и его сын раньше жили в Харингее, – сказала Робин. – Может быть, кто-то из друзей согласился присмотреть за этим?

– А после этого, – сказала Ким, по-прежнему не обращая внимания на Робин, – они вышли и вернулись к матери Плага.

– Есть номер дома на Карнивал-стрит? – спросил Страйк.

– Да, номер пятнадцать, – ответила Ким.

– Ладно, молодец, – сказал Страйк, – запиши в досье. Может, стоит присмотреть и за этим домом.

Вставая и поднимая стул, Ким сказала Страйку:

– Хочешь кофе? Я сварю.

– О… да,