Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Должно быть, да, – сказал Страйк, пожимая протянутую Сашей руку.

– Спасибо, Ваша Светлость, – сказал Саша, улыбаясь молодой женщине в очках, которая покраснела от удовольствия, услышав, очевидно, шутку, и ответила:

– Пожалуйста, Милорд. Мне принести…?

– Что ты пьешь? – спросил Саша Страйка.

– Кофе, если есть, – ответил детектив, и Грейс поспешила за ним.

– Ты очень многого добился с тех пор, как мы виделись в последний раз, – сердечно сказал Саша.

– Как и ты, – с усилием ответил Страйк.

– Ха, – сказал Саша с самоуничижительной улыбкой, – ты настолько хорош, насколько хорош твой последний отзыв.

– Он может себе позволить так говорить, – пропела Грейс из-за стойки, – потому что он "владеет сценой", как утверждает "Индепендент"!

– "Владеет сценой", – сказал Саша с ухмылкой и слегка закатил глаза, садясь обратно. – Что это вообще значит?

Страйк часто считал, что Саша на сцене ведет себя более естественно, чем вне ее. Когда включались камеры или поднимался занавес, Саша виртуозно имитировал настоящие человеческие эмоции. Вне сцены он всегда выглядел так, будто играл сам себя, и сейчас Страйк слушал спектакль "Талантливый актер, отдыхает".

– Значит, теперь ты лорд Легард, – сказал Страйк.

– О, черт, нет, – сказал Саша со смехом. – Нет, я, как папа, не использую этот титул. Он так чертовски устарел.

Но ты просто в шутку сообщаешь об этом своим подчиненным. Придурок.

Подходя к театру, Страйк размышлял, упомянет ли Саша Шарлотту, пожмет ли он Страйку руку в знак соболезнования или повторит цитату из "Ромео и Джульетты" – все это Страйк счел бы крайне неприятным, но полное отсутствие комментариев еще больше его раздражало. Он полагал, что должен был понять, что Саша предпочтет вообще не упоминать прошлое, и, как ни странно, это подталкивало Страйка к тому, чтобы упомянуть о нем при первой же возможности.

Грейс поставила перед Страйком кофе, и он поблагодарил ее. Она ушла за прилавок.

– Итак, – сказал Саша, – ты хочешь поговорить о Рупе?

– Верно, – сказал Страйк, доставая блокнот.

– Ладно, наверное, стоит сразу сказать: от меня мало толку. Я снимался в Мексике, когда произошла вся эта история с ним и Десси – я ее, честно говоря, едва знаю – так что, честно говоря, ты, наверное, знаешь обо всем этом больше меня. Но, конечно же, я хочу помочь, – искренне сказал Саша. – Всем, чем смогу.

– Ты едва знаешь Десиму?

– Боюсь, что так. Я встречался с ней всего пару раз – только через Валентина, понимаешь? Я, конечно, обедал в "Счастливой морковке". Она действительно талантливый шеф-повар. Жаль, что такое происходит с рестораном, я слышал, там проблемы. Она взяла отпуск или типа того.

Страйк подозревал, что его приглашают признать, что у его клиента некий эмоциональный кризис. Когда он не ответил, Саша продолжил:

– Да, боюсь, я не в курсе всех событий, потому что я сразу после съемок "Завоевания" приступил к репетициям.

Страйк понятия не имел, что такое "Завоевание" – фильм, сериал, реклама лосьона после бритья – и заботился об этом еще меньше, поэтому он просто спросил:

– Руперт – твой двоюродный брат, верно?

– Вот именно, сын сестры отца. Бедняжка. Знаешь, что случилось? Лавина и все такое?

– Да, Десима мне сказала.

– Просто кошмар. Мне было всего двенадцать, когда это случилось. До сих пор помню, как рыдал. Это был мой первый опыт настоящего горя.

Отклонив молчанием негласное приглашение выразить сочувствие актеру, Страйк вынудил Сашу продолжить:

– Да, Руп воспитывался в Швейцарии у своей тети по отцу. Она очень строго следила за ним, пока он рос. Папе едва удавалось привозить его в Хеберли раз в несколько лет, а Руп намного моложе меня, так что мы никогда особенно не общались, когда были детьми. Но он был славным парнем, – сказал Саша.

– Похоже, он так или иначе вляпался в большую беду, – сказал Страйк.

– Ну, как я и сказал, ты, вероятно, знаешь об этом больше, чем я, – с печальным выражением лица произнес Саша.

– Ты знал о долге за наркотики?

– Что, прости? – спросил Саша, и Страйк понял, что его реакция была попыткой увильнуть, а не искренним замешательством.

– Руперту угрожали. Его сосед по квартире задолжал наркоторговцу, и тот обратил свое внимание на Рупа.

– Ага, – сказал Саша.

– И Руперту пришлось заплатить этому парню пару тысяч, чтобы заставить его отступить.

– О, – сказал Саша. – Ясно.

– Ты не знал, что за ним охотится мстительный торговец кокаином?

– Я… нет, я понятия не имел.

– Он просил у тебя денег в долг?

Слабый розовый румянец окрасил красивое лицо Саши.

– Я не знаю, имеет ли это какое-либо отношение к тебе.

– Вся моя работа заключается в том, чтобы задавать вопросы, которые обычно не имеют ко мне отношения.

– "Грязная работа, но кто-то должен ее делать"?

– Не сказал бы, что должен, – сказал Страйк. – Просто работа, которая лучше всего соответствует моим способностям.

– Послушай, тебе действительно нужно поговорить с тетей Рупа, Анжеликой. Она знает всю историю.

– Я уже разговаривала с ней. Она не очень лестно отозвалась о Руперте и не очень сочувствовала его затруднительному положению.

– Ага, – сказал Саша с еще одной печальной улыбкой. – Ну, я думаю, она беспокоится, что Руп генетически предрасположен к расточительству.

– Родители Руперта были транжирами, да?

– Не моя тетя, но Питера Флитвуда нельзя было назвать одним из самых трудолюбивых людей в мире. Обаятельный парень, но в основном он играл в азартные игры и пил.

– Ты знал, что Руперт стащил этот серебряный корабль у Дино?

Менее опытный интервьюер мог бы не заметить едва заметное подергивание уголка рта Саши Легарда.

– Нет. Опять же, видишь ли, я был…

– В Мексике, да. Но ты узнал об этом позже?

– Да, – сказал Саша, и Страйк уловил легкую неохоту признавать это конкретное знание, сколь бы минимальным оно ни было.

– Когда ты это узнал?

– Эээ… на мой день рождения, собственно.

– Когда это? – спросил Страйк.

– Двадцать первого мая.

– Руперт сказал тебе, что он сделал?

– Нет, я… ну, по правде говоря, я видел, как Руп и Валентин имели какой-то конфликт в углу, на