Золото в смерти - Нора Робертс

Ева похлопала партнёршу по плечу. — Всегда будет следующий раз.

— Он мог это сделать. — Они пересекли маленькое пустое фойе и вышли на улицу; Пибоди обернулась через плечо. — У него есть характер, чтобы захотеть серьёзной мести. Может, он и не знает, где его бывшая и ребёнок теперь, но ставь что хочешь — если бы он их увидел, он бы хотел им навредить. Он же знал, где бывает Абнер.

— Согласна. — Ева кивнула. — И к его поведению можно подходить двояко: либо зачем копам напрашиваться на лишнее внимание, если ты виноват? Либо, наоборот, навлечь на себя открытое дурацкое поведение, чтобы все подумали, что ты настолько глуп, что не мог быть виноват. Проверьте, кто и где находился в момент, когда произошла передача посылки.

— Тейн и ещё трое. — Пибоди вытащила КПК, садясь в машину. — Вероятно, их еженедельное собрание «Объединенные Мизогинисты». Следующий на очереди — работник коммуналки?

— Он у нас в списке. А потом я хочу снова навестить Руфти — и, если дети с ним, поговорить с ними.

***

Кёртис Фейнголд жил в гнилой дыре в таком же гнилом доме на Авеню С. Фасад здания был полностью изрисован — в основном непристойные, порой анатомически невозможные рисунки, коряво написанные оскорбления и пошлые намёки — а некоторые окна были забиты досками. Ева подумала, что он совсем не следит за квартирой.

Внутри было не лучше: грязный, похожий на чулан подъезд, сломанный лифт, тоже изрисованный, и дверь на лестницу, которая едва держалась.

К счастью, квартира Фейнголда была на первом этаже. Ева нажала кнопку звонка, но звука не услышала. Зато отчетливо слышались голоса, повышенные в процессе спора, и кто-то плохо играл на трубе в соседней квартире. Значит, звонок не работал.

Она ударила кулаком по двери.

— Чё надо? — донеслось с другой стороны.

— НЙПД. Откройте, мистер Фейнголд.

— Да пошли вы.

— Мы можем вернуться с ордером и представителем Строительной инспекции — этот дом явно нарушает кучу норм.

Дверь приоткрылась, но цепочка не была снята. Из-за щели выглянул сонный глаз, и густой запах алкоголя ударил в нос.

— Пошли вы, — повторил он. — Не обязан с копами разговаривать.

— Вы предпочитаете поговорить или пару часов посидеть в камере, пока инспекторы бегают по дому?

— Это не мой, блядь, дом, — пробормотал он, отпуская цепочку.

В белой майке, которая, возможно, когда-то была чистой, и коричневых брюках, натянутых на пузо, он выглядел расплывшим и располневшим, хотя раньше был крепким и мускулистым. Волосы редкие, грязные, глаза покрасневшие и злобные, метались между Евой и Пибоди.

Дыхание — ужасное.

— Чё тебе надо?

— Поговорить о докторе Кенте Абнере.

— Доктора — обманщики, не верю им.

Квартира могла бы называться студией, но ничего эффективного в ней не было. Экран, на котором шла ссора между участниками какого-то ток-шоу, занимал всю короткую стену. Остальное пространство было пустым и грязным, окна выходили на улицу.

Кровать раскинулась посреди комнаты, покрытая скомканным бельём. Вся «обстановка» состояла из коробок с едой на вынос и пустых бутылок.

— Доктора Абнера убили вчера.

— И что с того?

— Он был педиатром твоей дочери, тот, кто подал жалобу, давал показания против тебя, из-за чего ты отсидел два года за жестокое обращение с ребенком.

— Тот ублюдок мёртв? Тогда наливай.

Он подошел к столу, где стояли бутылка и стакан, и налил мутной коричневой жидкости.

— Где ты был в десять вечера позавчера?

— Здесь. Мне никуда не надо, никого не хочу видеть.

— То есть никого не видел и не говорил с кем-то?

— И что с того? Думаешь, я убил этого ублюдка? Что мне это даст? Система настроена против таких, как я, у кого нет денег, чтобы подмазать. Старая сука уехала с ребёнком, и слава богу. Кому они нужны?

— А вчера утром, около девяти тридцати?

— Точно здесь. Квартира 3Б ноет о тараканах, 2А орут, что видели мышь, а 2С вообще съехали, не заплатив аренду. Кто-то всегда стучится с жалобами.

— Ты отвечаешь за обслуживание здания, — напомнил Пибоди.

Он лишь фыркнул и отпил из стакана.

— Это дыра. Всегда была и будет дырой. И что с того? Не нравится — ночуй на тротуаре.

— Когда в последний раз видел или разговаривал с доктором Абнером?

— В суде, когда он пытался выставить меня маньяком, потому что я пару раз шлепнул плачущего ребёнка. Это моя кровь и плоть, я могу с ними делать что хочу. Но система несправедлива, поэтому меня посадили. Ты хочешь сказать, кто-то дал тому ублюдку пощёчину, может, избил за святошество? Я только рад.

Он налил еще и плюхнулся на грязную кровать перед спорящим экраном.

— Всё?

— Пока что.

— Чтобы дверь тебе по заднице не хлопнула на выходе. Убогие копы, — пробормотал он и сделал глоток.

— Ох, — сказала Пибоди, когда они вышли.

— Он такой милый, да?

Ева рассмеялась.

— Настоящий столп общества. Свяжись со Строительной инспекцией.

— Правда?

— Правда. Он мог убить. Его пятилетняя дочь получила сотрясение мозга, три сломанных пальца и вывих плеча, потому что он думает, что может делать что хочет со своей кровью и плотью.

В ней пылало — она видела отголоски Ричарда Троя, который тоже считал, что может творить, что угодно, с собственными детьми, — в Фейнголде.

— В пьяном виде, — продолжила Ева, — он мог бы забить кого-то до смерти, поднять нож и порезать. Но он слишком глуп, чтобы задумать что-то такое сложное, как перевозка нервно-паралитических веществ. Но это не значит, что он заслуживает жить в своей грязной дыре бесплатно, в доме, где плевать на людей.

— Теперь мне полегчало, — решила Пибоди, вынимая свой линк.

***

Здание в Сохо казалось целой вселенной по сравнению с домом на Авеню С. Хорошо ухоженное, оно могло похвастаться рестораном на уровне улицы, где посетители сидели за столиками на тротуаре, а официанты