Два вида истины - Майкл Коннелли
Босх огляделся в поисках женщины со звездами на руке и увидел, что она сидит через две скамейки впереди него. Он видел, как она наклонилась вперед и напрягла плечи, скрестив руки перед грудью. Он узнал это поведение, и это было напоминанием о том, что он только выдает себя за наркомана. Все остальные в фургоне были настоящими.
Через тридцать минут езды фургон въехал в город, похожий на трущобы, которые Босх видел, когда следил за делами в баррио в Мексикали и других местах по ту сторону границы. Здесь было множество фургонов, автобусов, палаток и лачуг из алюминиевых листов, брезента и другого строительного мусора.
Не успел фургон остановиться, как люди уже встали со своих мест и столпились у боковой двери, словно не могли дождаться следующего этапа путешествия. Босх остался сидеть на месте и наблюдал, как толкаются и пихаются те, кто сидел так тихо и мирно несколько минут назад. Он видел, как женщина со звездами на руке схватила мужчину за руку, чтобы оттащить его от толпы и улучшить свое положение.
Дверь открылась, и люди чуть не вывалились из фургона. Через боковое окно Босх увидел, почему. Человек, вышедший из лагеря, чтобы открыть дверь, давал каждому из фургонщиков их ночную дозу. Он вкладывал таблетки в протянутые руки шнырей, когда они выходили из двери фургона.
Понимая, что ему нужно действовать, чтобы поддержать свое прикрытие, Босх встал, перекинул рюкзак через одно плечо и соскользнул с сиденья. Он подошел к последнему человеку в очереди на выход, положил свободную руку ему на плечо и дернул его назад, чтобы суметь пролезть в открывшуюся щель.
— Эй, ублюдок! — крикнул мужчина.
Босх почувствовал, как он возвращается на свое место. Он повернулся, поднял трость вверх и держал ее в руках крест-накрест. Человек, надвигавшийся на него, был намного моложе, но ослаб от наркотической зависимости. Босх легко отклонил его удар тростью, и мужчина упал спиной вперед в открытый проход рядом с сиденьями скамейки. Босх не сводил с него глаз, пока продвигался к двери.
Босх вышел из фургона предпоследним, и ожидавший его мужчина положил в его поднятую ладонь бледно-зеленую таблетку. Босх посмотрел на нее, отходя от фургона, и увидел, что на ней выбито 80. Человек, с которым он боролся, вышел следом, и ему тоже дали одну таблетку.
— Нет, нет, нет, подождите минутку, — сказал он. — Мне нужно больше. Мне нужно две. Дайте мне две.
— Нет, одну, — сказал дистрибьютор. — Ты дерешься, получаешь одну, вот и все. Двигайся.
Его акцент немного отличался от акцента людей из клиники в Пакойме, но он все равно был, по мнению Босха, из страны Восточного блока.
Наркоман, с которым Босх боролся, изучал единственную таблетку в своей руке с тем же выражением страдания, которое Босх видел на лицах самых отчаявшихся — беженцев, которых он видел десятилетиями ранее во Вьетнаме, наркоманов, которых он видел в сквотах в Голливуде. Этот взгляд всегда говорил одно и то же: "Что мне делать?"
— Пожалуйста, — сказал он.
— Продолжай двигаться, Броуди, или ты уйдешь, — сказал дистрибьютор.
— Ладно, ладно, — сказал наркоман.
Они последовали за остальными, образовав линию, которая вела в лагерь. Босх занял последнее место в очереди, чтобы не спускать глаз с человека по имени Броуди. Пока он шел, он заметил, как женщина со звездами, стоявшая в нескольких местах впереди, достала что-то из кармана. Затем она опустила руки перед собой, и по тому, как она повела плечами, Босх понял, что она что-то поворачивает в своих невидимых руках. Он знал, что это дробилка. Либо ей так сильно нужна была доза, что она не могла ждать, либо она боялась, что кто-то из мужчин, возможно Броуди, отберет у нее таблетки.
Босх наблюдал, как она поднесла руки к лицу и зажала рот и нос, словно собираясь чихнуть. На ходу она втянула носом порошoк, в который превратилась таблетка.
На ходу Броуди повернул голову, чтобы бросить на Босха злобный взгляд. Босх протянул руку и сильно толкнул его в центр спины резиновым наконечником своей трости.
— Двигайся, — сказал Босх.
— Ты должен мне восемьдесят, старик, — сказал Броуди.
— Да, приходи и забирай. В любое время.
— Да, поживем — увидим. Увидим.
Рукава ветровки Броуди были завязаны на талии, а пожелтевшая футболка облегала его костлявые плечи. С задней точки обзора Босх мог видеть татуировки, идущие по обоим его трицепсам, но они были размытыми и нечитаемыми, сделанные в тюрьме смешанными чернилами.
Человек из самолета, а также встречающий и дистрибьютор наркотиков провели их на открытую площадку, которая, судя по всему, была центром лагеря. Над головой были натянуты треугольные паруса из парусины, чтобы обеспечить тень днем, но солнце уже скрылось за горами на горизонте, и начинало холодать. Под ногами был бетон, и Босх предположил, что это одна из плит, давших неофициальное название этой местности.
За столом под одним из треугольников тени сидел человек. За группой последовал водитель фургона. Они посмотрели на человека за столом, который кивнул им. Босх увидел значок, приколотый к красной рубашке сидящего мужчины. Он выглядел как жестяной значок частной охраны. Но, судя по всему, он был шерифом Слэб-Сити. На столе стояли две картонные коробки.
Во время встречи с разведкой в то утро, перед началом операции РП, Босх просмотрел несколько фотографий Сантоса, имевшихся у УБН, и, хотя все они были минимум трехлетней давности, он был уверен, что человек за столом — не он. Шериф встал и посмотрел в запавшие глаза всех, кто стоял перед ним.
— Еда здесь, — сказал он. — По одной на каждого. Возьмите с собой.
Он начал открывать коробки на столе. Группа не спешила, как это было во время раздачи таблеток. Еда явно не была самой важной частью их жизни. Босх продвигался вперед без толчка, и когда он добрался до стола, то увидел, что в одной коробке лежат энергетические батончики, а в другой — завернутые в фольгу буррито. Он взял энергетический батончик и отвернулся.
Группа начала распадаться, люди расходились в разные стороны. Босху стало ясно, что у всех, кроме него, был свой пункт назначения. Броуди бросил на него еще один взгляд, а затем направился к открытой створке большой желто-черной палатки, которая выглядела так, словно была сделана из брезента, ранее использовавшегося для накрытия домов при противотермитной обработке.
Воспользовавшись тем, что люди двигались в разных
