Паук - Ларс Кеплер
— С кем я говорю? — мягко спрашивает Йона.
— Простите. Рикард Свенбо, Норртелье. Инспектор.
Мужчина снова умолкает, и Йона слышит сдерживаемый всхлип. Коллега явно потрясён и едва связывает слова.
— Всё в порядке, Рикард, я слушаю. Не торопитесь — тихо говорит Йона.
— Мы нашли останки. Человеческие останки, как нам кажется. Это просто ужасно. Просто ужасно.
— Где эти останки?
— Где?.. На земле… на, э‑э, маленьком острове недалеко от Капельскера.
— Что именно там такого ужасного? — спрашивает Йона.
— Их растворили… в кислоте, кажется. Но среди всей этой жижи мы нашли фляжку. На ней выгравировано имя: «Эрнест Сильверман».
Глава 5.
Йона сидит напротив Астрид, одной из детей с синдромом Дауна, которым Сага помогает и поддерживает, в школе Энскеде.
Астрид одиннадцать лет. У неё длинные тёмные волосы и большие, мечтательные глаза. Плечи слегка округлые, а маленькое личико почти всегда весёлое.
Перед ней на столе стоит белая пластиковая коробочка с лаками для ногтей. Астрид достаёт из неё свои любимые оттенки и выстраивает флакончики перед Йоной, по одному, называя каждый.
— «Руж Нуар», — говорит она, поднимая один из флакончиков.
— Красиво, — отвечает он.
— Хотите этот?
— Не уверен. Розовый тоже неплохой — говорит он.
Она снова роется в коробке и ставит перед ним ещё один маленький флакон.
— «Леди Лайк».
— А, мой любимый, — говорит он.
Йона приехал в Энскеде прямо с Капельшера, оставив Эриксона и шестерых других криминалистов на острове.
Тело вытащили к западной части небольшого острова, к естественной гавани на дальнем конце пляжа. Как и прежде, преступник замёл практически все следы. Эриксону удалось найти в лесу несколько отпечатков обуви, но, зная осторожность убийцы, Йона сомневается, что хоть один из них действительно принадлежит ему.
К тому времени, как они прибыли, по всей ступне уже ползали мухи. Другие фрагменты костей были разбросаны в траве.
Во время телефонного разговора с Нильсом «Иглой» Оленом, профессором судебной медицины Каролинского института, Эриксон сказал, что останки напоминали содержимое желудка какого-то животного. Словно пищу на разных стадиях переваривания.
— У пакета толстая резиновая подкладка. Думаю, преступник использовал каустическую соду, чтобы растворить тело, — объяснил он.
Йона не хочет об этом думать, но знает: Марго вполне могла быть ещё жива, когда химикаты начали разъедать её плоть.
Астрид сосредоточенно поджимает губы. Её длинные ресницы дрожат за стёклами очков, пока она красит ногти Йоне.
— Ой, — шепчет она с улыбкой, когда капля лака попадает ему на кожу.
— У меня слишком короткие ногти.
— Да, но всё равно получается красиво. Очень красиво.
Он улыбается.
Йона следит за её спокойными, уверенными мазками. Постепенно глубокая складка на его лбу начинает разглаживаться. Остаётся только бледный след, и тот медленно исчезает, когда Астрид переходит на другую руку.
Сага позвонила ему заранее и сказала, что им нужно встретиться как можно скорее. Но когда он приехал, ей пришлось помочь Нику принять душ после футбола.
Йона благодарит Астрид и как раз дует на ногти, когда в комнату входят Сага и Ник.
На Саге светло‑голубые джинсы, баскетбольные кроссовки и вязаный исландский свитер. Её длинные волосы убраны в тугую косу. Лицо без макияжа.
Йона встаёт и показывает им свои ногти.
— Вот это да! — смеётся Ник.
— Очень мило, — говорит Сага.
Йона снова благодарит Астрид и говорит ей, что никогда ещё не чувствовал себя таким красивым.
Они выходят на улицу. Сага следит, чтобы дети по одному сели в школьный автобус. Лишь потом они с Йоной начинают медленно идти по тротуару, вдоль стены школы.
— Ну как жизнь частного детектива? — спрашивает он с улыбкой.
— Это просто невыносимо.
— Мне жаль это слышать.
— Да, но работа мне нужна. Я больше не могу жить на больничных.
— Знаешь, я всегда могу одолжить тебе денег, если…
— Знаю, — перебивает она. — Спасибо, но всё в порядке, я правда в порядке. Мне просто нужно вернуться в полицию.
— Конечно.
— Я, вообще‑то, подала заявление на работу в «Управление по борьбе с преступностью», — говорит она.
— Не в «Службу безопасности»?
— Нет, похоже, с ними я закончила, — отвечает она. — Мне нужно что‑то более конкретное. Я лучше всего разбираюсь в расследованиях убийств. И, честно говоря, я хочу работать с тобой.
— Это было бы здорово, — тихо говорит он. — Но, боюсь, они даже не взглянут на твое заявление, пока психолог не даст разрешение. Так было всегда.
— Мне это очень нужно, — говорит она и отводит взгляд.
Чтобы получить хотя бы малейший шанс на одобрение психолога, она должна доказать свою уравновешенность и осознанность. Показать, что умеет управлять финансами, поддерживать социальные связи и строить стабильные отношения.
— В общем, я пригласила тебя сюда, потому что у меня всего полчаса до рабочей встречи, — объясняет она, останавливаясь у своего мотоцикла. — Мой начальник обращается со мной как с… даже не знаю, с кем. В общем, мне кажется, мне нужно поговорить с тобой о находке на Капельшере. Я не могу сказать, кто мне об этом рассказал, но…
— Рэнди.
— Я этого не говорила, — ухмыляется она.
Йона ощущает тупую боль в груди, когда видит, как в её глазах снова вспыхивает тревога.
Сага достаёт из рюкзака пластиковую папку и протягивает ему. Сквозь молочно‑белую плёнку он видит открытку, которую она получила три года назад.
«У меня кроваво‑красный пистолет Макарова. В магазине девять белых пуль. Одна из них предназначена для Йоны Линны. Единственный, кто может его спасти, — это вы. Артур К. Джуэл».
Йона кивает, узнавая текст. Переворачивает открытку и рассматривает чёрно‑белую фотографию 1898 года. На ней — старое холерное кладбище на Капельшере, там, где нашли останки Марго.
— Знаю, но Юрек мёртв, — говорит он.
— «Бобр» не мёртв.
— Верно. Но он сидит в тюрьме в Беларуси по обвинению в непредумышленном убийстве. Мы пытались добиться его выдачи, но договора об экстрадиции нет.
«Бобр» был завербован Юреком и оставался ему верен до самой смерти. Затем он исчез — пока год
