Светотени - Сергей Васильевич Гук

Манчини сидел неестественно прямо, закрыв глаза.

Бакстер замер. Неужели? Так иногда оставляют жертвы профессиональные преступники: навечно дремать, утопив голову в удобном подголовнике. Бакстер робко дотронулся до Билли. Манчини открыл глаза. Бакстер облегченно вздохнул.

— Вот, — он что-то сунул под нос Билли. Тот не рассмотрел, чуть отстранился. Увидел один из шприцев, которые он раздобыл для Бакстера.

Хаймен хлопнул дверцей. Машина понеслась. Кружили минут пять.

— Куда мы? — Манчини ослабил ремень.

Бакстер, не снимая ногу с газа, выкручивал руль так резко, что казалось, вот-вот его руки переплетутся.

Ш-ш-ш… Завизжали шины. Машина замерла. Запахло жженой резиной. Бакстер толкнул Билли: пойдем!

Манчини неохотно вылез из машины.

Прямо перед ними тускло светилась витрина небольшого магазина. Тлела вывеска: «Птицы. Рыбы. Мелкие звери».

Кулаки Бакстера замолотили по толстому стеклу. Звон! Грохот! Манчини попытался оттащить друга.

— С ума сошел!

Бакстер оттолкнул Билли и забарабанил вновь.

Шум невообразимый!

Манчини пытался хоть что-то сделать, сдержать Хаймена.

— Хозяин наверняка спит в трех кварталах отсюда. Магазин на сигнализации. Сейчас примчатся меднобляшники и покажут нам…

Бакстер на минуту замер, видно устал, повернулся к Манчини:

— Хозяин живет здесь. Я знаю. Я покупал у него попугаев. Для Салли. Сквалыга, сейчас вылезет.

В магазине вспыхнул свет. Появился заспанный тип. Сразу узнал Бакстера. Улыбнулся. Любил богатых клиентов, прощал им взбалмошность и нарушенный покой, лишь бы платили. Скрипнула дверь. Манчини услышал голос Бакстера:

— Что у вас есть из мелкой живности?

Хозяин начал перечислять. Манчини казалось, что он в сумасшедшем доме. Среди ночи вытащить человека из кровати и выпытывать у него что-то о живности. Бред. Бакстер шевелил губами, напряженно прикидывал. Манчини услышал наконец: «Двух морских свинок и поросенка. Дикий? Черт с ним! Свинок в коробку, поросенка я так возьму».

Хозяин скрылся. Через минуту вернулся. Бакстер распахнул заднюю дверцу, швырнул коробку с дырочками по бокам, снова забежал в магазин. Манчини увидел, как Хаймен зажал под мышкой отчаянно хрюкающее существо и протянул хозяину пачку замусоленных кредиток. Хозяин крякнул насчет того, как здорово получать наличными и как плохо, что все об этом подзабыли.

Бакстер что-то пробормотал на прощание. Хозяин поклонился. Для такого клиента, как мистер Бакстер, он готов хоть по три раза кряду вскакивать среди ночи.

Хаймен швырнул поросенка на заднее сиденье и снова вцепился в руль. Поросенок вопил нещадно. Манчини ничего не спрашивал. Все и так скоро разъяснится. Подъехали к дому Бакстера. Хаймен рассчитал официантов, проследил, как их машина скрылась за первым поворотом, и только тогда потащил живой товар в дом. Манчини подошел к столу, отрезал толстый кусок холодной баранины, съел, запил шампанским.

— Может, объяснишь, что все это значит?

Бакстер открыл коробку с морскими свинками, из шкафа выгреб ножницы, хотел выстричь клок белой шерсти, понял: ничего не выйдет — короткая; сбегал за бритвой, выбрил пятачок кожи, прижал шприц. Зверек несколько раз дернулся и замер. Бакстер посмотрел на Манчини.

— Я подумал, препарат не сработал, может, пустой? Ничего такого с сердцем не происходит. — Он пнул ногой тельце зверька. — Мелкота, могла подохнуть просто от страха. Сейчас займемся поросенком.

Он совсем забыл, что минуту назад выпустил поросенка, и сейчас начал гоняться за ним по комнате.

— Понимаешь, — время от времени, переводя дыхание, выкрикивал Бакстер, — я сразу подумал, что Салли может щебетать, только если препарат липовый…

Манчини наконец сообразил, чего хотел друг. Проверки!

Через минуту Бакстер изловил поросенка. Еще через пять — тот лежал без движения. Бакстер плюхнулся прямо на пол, обхватил голову руками:

— Кошмар. Если бы твари не сдохли, тогда понятно — Салли в полном порядке, но… — он со страхом посмотрел на зверьков, — раз так, значит, дело еще хуже. Понимаешь? Может, она звонила прямо оттуда? — Он ткнул толстым пальцем в потолок. — Знаешь, я всегда подозревал, что Салли не просто женщина, а дьявол.

Манчини проглотил еще кусок, опрокинул бокал, поднялся, тронул носком ботинка поросенка.

— Ерунда. Еще образуется. Не психуй. Что она все-таки сказала?

Бакстер снизу вверх посмотрел на Манчини, покачал головой: если бы с тобой разговаривали жены с того света, посмотрел бы я на тебя, бодрячок. Бакстер перевернулся на живот и зарыдал.

Манчини сгреб зверьков в пластиковый пакет, вынес на кухню. Вернулся. Бакстер хлестал шампанское прямо из горлышка.

— Она сказала, что завтра позвонит и кое-что скажет. Чтобы я был дома с утра. Около восьми. Понял? Может, пригласит меня к себе?

В глазах Бакстера появилось что-то безумное. Манчини решил остаться с другом до утра. Спали на ковре, не раздеваясь. Манчини хотел принять душ — передумал. Бакстер рухнул как подкошенный.

Среди ночи Манчини показалось, что Бакстер ходит. Билли приоткрыл глаза. Никого. Утром Манчини проснулся от дурного запаха из кухни, бросился туда, сразу же схватил пластиковый пакет; кроме жертв вчерашней проверки Бакстера там лежал еще и попугай. Комок слипшихся перьев. Любимая птица Салли. Манчини поморщился.

Над блюдом с мясом роились мухи. На черном смокинге, громоздившемся на полу у окна, замерла бабочка. Бакстер лежал на спине, изо рта вытекала коричневая жижа и струилась по щеке. Рядом с рукой Бакстера Манчини заметил большой осколок разбитого бокала, острый как бритва.

Билли подумал, что сейчас Бакстер неловко повернется, дернет рукой и… обрежется. Он нагнулся, сжал осколок. Хрусталь покрывала дымчатая пленка — красноватая муть. Неужели обрезался? До меня? Манчини оглядел руки Бакстера: нигде ни царапинки. Билли вспомнил, что стало с попугаем, брезгливо выбросил осколок.

Бакстер захрипел, нелепо повернулся, не просыпаясь, подсунул под ухо мятую лоскутную подушку.

Манчини хотел растормошить Бакстера, но понял, что не дотронется до него. Вышел на кухню, налил ледяной воды в кружку, вернулся, долгим взглядом посмотрел на друга и, медленно наклоняя кружку, нацелил струю на затылок, заросший густыми волосами.

Бакстер вздрогнул, открыл глаза. Вчерашнее безумие так и застыло в них. Воспаленные веки производили отталкивающее впечатление. Бакстер присел, потом, кряхтя, поднялся, дотронулся до головы — разрывалась от боли, — посмотрел на баранью кость с лохмотьями мяса и… все вспомнил. В ужасе посмотрел на часы.

До звонка Салли оставалось меньше получаса.

Бакстер побрел в ванну. Билли услышал, как зашумела вода, потом Хаймен что-то разбил и чертыхнулся. Он возился долго. Манчини смотрел на часы.

Ровно в восемь телефон ожил.

— Может, мне взять? — крикнул Билли. В ванне что-то загрохотало, появился Бакстер в трусах, по кривоватым ногам стекала вода, по левой голени расползлось родимое пятно, рябое — будто пальнули с ярда и порошинки навсегда въелись в молочно-белую кожу.

Бакстер