Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

— Ты просто посиди здесь, пока не почувствуешь себя лучше, — сказала мама. — И позволь мне положить тебе чего-нибудь на тарелку.

— Это очень мило с вашей стороны, мэм, но я не думаю, что мне следует сидеть здесь за вашим обеденным столом, чтобы вы накладывали мне еду в тарелку.

— Это другое дело, — сказала мама. — Если ты работаешь на нас, то с этого момента ты будешь сидеть с нами за одним столом и есть вместе с нами.

Я заметил, как папа бросил на маму взгляд, но мама ответила ему таким взглядом, который мог бы отрубить рога быку.

— Кэлли, принеси Рози Мэй вилку, нож, тарелку и салфетку. Положи всего и побольше. Стэнли-младший, принеси ей чай со льдом.

Мы с Келли собрали все необходимое и принесли. Когда Кэлли поставила тарелку перед Рози Мэй, она похлопала ее по плечу.

— Так за что он тебя ударил? — поинтересовалась мама.

— Это неважно, — заявил папа. — Ты же сама только что так сказала. Просто немного нахамила.

— Неважно, потому что он не должен был этого делать, — сказала мама. — Но мне важно знать, почему он ударил ее. Если, конечно, ты хочешь поговорить об этом, Рози.

— Он ударил меня, потому что я не отдавала ему все деньги, заработанные здесь. Он требует их все, но при этом тратит деньги на азартные игры и выпивку. Он хочет, чтобы я пошла и сделала еще одну небольшую работу, но я не желаю делать это.

— Какую небольшую работу? — спросила мама.

— Ну, мисс Митчел, я не могу обсуждать это при детях.

Мамины глаза расширились.

— О, — сказала она.

— Да, эту работу. И я не собираюсь подобным заниматься. Он и раньше заводил таких женщин, но я хорошая, порядочная женщина, и не собираюсь делать ничего подобного. Ни для кого. Даже если меня снова изобьют. Он убьет меня раньше, чем я это сделаю.

— Он избил тебя, потому что ты сказала ему «нет»?

— Я, пожалуй, выразилась слишком откровенно, слишком дерзко. Он этого не оценил. Но он остынет. Он всегда остывает. Когда денек-другой не пьёт и трезвеет. Тогда какое-то время он будет вести себя вполне прилично. Обычно по пятницам, когда приходит день моей зарплаты, он напивается. К понедельнику или вторнику ему становится лучше.

— Получается у тебя, возможно, два хороших дня в неделю, — сказала мама. — Рози Мэй, тебе не обязательно возвращаться к нему сегодня вечером. Ты поужинаешь, а потом ляжешь спать в гостиной. Я не хочу, чтобы ты приближалась к этому человеку.

Папа сидел с открытым ртом, не зная, что сказать. Мама убрала полотенце со льдом с лица Рози Мэй и сказала:

— А теперь ешь. Мы уже поели.

Сначала Рози Мэй вела себя неуверенно, но вскоре голод взял над ней верх.

— Как тебе? — спросила мама.

— Это действительно вкусно, мисс Митчел. Стручковую фасоль нужно немного посолить, но все очень вкусно, и я благодарю вас.

— Посолить? — спросила мама.

— Да, конечно. Совсем немного.

Когда она доела, мама сказала:

— Рози Мэй, если хочешь, иди приляг вон там, на диване. Нам пора открывать драйв-ин.

— Мисс Митчел, — ответила Рози Мэй. — Вы меня накормили и пустили переночевать. Я буду рада помочь вам на кухне с жареной курицей. Со всем, что вы будете делать.

— Ну, кроме курицы, ничего готовить не надо, — сказала мама. — Но, конечно. Ты можешь это сделать. Но если почувствуешь усталость или боль, иди и ложись на диван.

— Большое вам спасибо, мэм.

— Всегда пожалуйста, Рози Мэй.

Покончив с едой, Рози Мэй отправилась на кухню, чтобы помочь маме жарить курицу. Я знала, что это будет самая вкусная жареная курица, которую когда-либо подавали в нашем драйв-ин, а может, и где-либо вообще, и в ней будет как раз нужное количество соли.

Папа сидел за кухонным столом, глядя в сторону уходящих женщин, и на его лице было такое выражение, словно он только что проснулся и обнаружил, что его прежняя жизнь была сном, а левая нога превратилась в вяленый окорок.

Мы с Кэлли закончили убираться и, извинившись, сказали папе, что скоро вернемся и начнем помогать с работой в кинотеатре, а сами вернулись в мою комнату, где вытащили коробку, и Кэлли начала читать письма.

— Эти все от Эм к Джей. Упоминались ли где-нибудь настоящие имена?

— Не думаю… не знаю. Я не читал всего.

— Эти последние страницы, они как будто из дневника… Ну, это странно.

— Что странно?

— Это отрывки из дневника, но, похоже, это дневник девушки. Стиль письма совпадает со стилем писем. Он надёжно перевязан и уложен в запертую коробку, что наводит на мысль, что это что-то, чем кто-то дорожил, но хотел сохранить в тайне. Это заставляет меня думать, что все это принадлежит одному человеку, Джей. Я думаю, это могло принадлежать девушке, которая писала письма и вела дневник, но она никогда не отправляла письма. Ты понимаешь. Просто выдавала желаемое за действительное… Или, может быть, Джей отдал их обратно. Такое иногда случается, когда люди расстаются. Тогда, во время войны, письма ценились гораздо выше, чем сейчас, Стэнли.

— Почему из дневника вырваны только эти страницы? Где остальные?

— Странно, правда?

Кэлли внимательно изучила дневник.

— Здесь есть кое-что интересное, хотя, возможно, ты еще слишком мал, чтобы услышать подобное.

— В последнее время я узнал гораздо больше, чем рассчитывал, — сказал я. — Я не верю, что еще немного информации убьет меня.

— Она упоминает о сексуальных контактах в своем дневнике. Она пишет… Я не знаю, стоит ли мне читать это тебе. Может, тебе стоит самому прочесть это?

Она дала дневник мне. Я прочитал и спросил:

— Что это за фингеринг?

Кэлли покраснела.

— Вот почему я попросила тебя прочитать это самому, дурень. Я не хотела ничего произносить или объяснять.

— Ну, я прочитал, а теперь — объясняй.

Она так и сделала.

Я сказал:

— О, — и вернул ей дневник.

— В дневнике говорится о том, что они с этим парнем, Джеем, делали. Она пишет, что они занимались этим в лесу, на одеяле. Она ничего не рассказывает в деталях,