Молчание матерей - Кармен Мола
– Такой же нитью?
– Результаты исследований будут чуть позже, но пока складывается впечатление, что такой же, даже из той же партии.
– Жертва защищалась?
– Под ногтями нет фрагментов чужой кожи. На костяшках пальцев никаких повреждений. Убийце не пришлось его связывать. – Буэндиа сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза. – Могу предположить, что его усыпили. Жду результаты токсикологических анализов. Полагаю, найдут следы скополамина, как и у Эскартина.
– Считаешь, их убил один и тот же человек?
– Ни секунды в этом не сомневаюсь.
– А плод?
– Мальчик, срок двадцать недель. Для окончательного заключения нужно чуть больше времени, но, думаю, ты уже сам понял: его заморозили, пуповина вырвана. Мать, вероятно, тоже мертва.
Неподалеку раздраженно сигналили машины. На светофоре зажегся зеленый, но водитель не тронулся с места.
– Бейро было шестьдесят четыре. Это может быть его ребенок?
– Покажет анализ ДНК, но почему бы нет? Седина в бороду, бес в ребро…
Ордуньо остался на верфи – опросить сотрудников, отсмотреть видео с камер наблюдения, поискать следы, – но они сомневались, что это принесет пользу.
– У нас ничего нет. – Когда Элена прервала молчание, в ее голосе слышалась беспомощность. – Эскартин, полицейский, работал под прикрытием, вроде как расследовал коррупцию в бригаде Вильяверде. Все указывало на то, что в деле замешаны наркоторговцы, возможно, Бирам. Способ убийства мог быть связан с их традициями; а может, кто-то из Отдела сознательно эти традиции имитировал. И вдруг – Бейро, который жил в шестистах километрах от Эскартина. Судя по рассказам близких, у него не было проблем с законом; никакого отношения к полиции он не имел. Почему его убили? Какая связь между ним и Эскартином? Где матери младенцев? Мы ходим кругами, а убийца тем временем продолжает действовать. Мы же понимаем, что Бейро не последний, что будут еще жертвы. А мы ничего не делаем, только перевозим трупы, как какое-то агентство ритуальных услуг.
Сарате и Буэндиа опустили глаза, признавая правоту Элены. Они ни на шаг не приблизились к разгадке, только забросили наживку: внедрили в бригаду Вильяверде Рейес, – и ждали, что кто-нибудь клюнет и натолкнет их на правильный путь. Разве так привыкли действовать в ОКА?
Из гостиной Рамиро Бейро открывался вид на пляж Орсан. Дом был скромный, площадью около ста квадратных метров, но красота вокруг – просто невероятная. Элена, как завороженная, любовалась чудесами, которые выделывали на волнах серферы.
Она стояла около дивана с коричневой обивкой. На стене висела пара недорогих картин (одна из них – морской пейзаж). В углу – огромный телевизор. Обычная гостиная обычного испанского дома, каких в стране тысячи. Элена отметила, что в доме нет межкомнатных дверей: их, похоже, специально сняли, оставив проходы шире стандартных в гостиную и на кухню. Наталия Фигейра вошла в гостиную, опираясь на руку Сарате. От успокоительных, которые ей дали, чтобы остановить истерику, у нее слегка кружилась голова.
– Я не очень хорошо себя чувствую, – извинилась она, с трудом усаживаясь на диван. Наталии, как и ее мужу, было немного за шестьдесят, но сейчас она выглядела старухой.
– Мы все понимаем, и нам очень жаль, что приходится тревожить вас в такой момент, но мы должны задать вам несколько вопросов.
Наталия сделала глубокий вдох и поднесла руку к груди – в других обстоятельствах этот жест мог бы показаться театральным. Шея у нее была в морщинах, которых в ближайшие месяцы, очевидно, станет больше, а вот миловидное, хоть и искаженное гримасой боли лицо поражало гладкостью. Элена села рядом с ней. Она знала: психологи не рассказали вдове, как именно погиб Бейро. Элена хотела сообщить ей об этом сама, чтобы проследить за реакцией и понять, не причастна ли она к преступлению.
– Нам необходимо знать… Ваш муж мог иметь отношение к наркобизнесу? У него могли быть сложности с клиентами? Может быть, долги?
Вдова заговорила, перескакивая с темы на тему: Рамиро любил рыбачить, он проработал налоговым консультантом почти сорок лет, его любили и ценили клиенты, и местные, и из Ла-Коруньи – они наверняка еще расскажут полиции много хорошего про ее мужа. Они с Рамиро никогда не роскошествовали, но на достойную жизнь, а главное, на заботу о сыне им хватало.
– У нас никогда не было особых амбиций. Достаточно того, что мы себя обеспечиваем. И, главное, сына, Аншо…
– А что с вашим сыном?
– Аплазия костного мозга. Его лечат, но требуется пересадка. Он очень слаб. А теперь вот беда с отцом… Не знаю, как он справится…
Голос у нее задрожал, и Наталия умолкла, задумавшись о будущем, которое еще недавно виделось ей совсем другим. Элена дала ей время прийти в себя.
– Мы начали встречаться, когда нам было по шестнадцать. Мы всю жизнь вместе… Не представляю, как буду без него.
– Думайте о сыне. Вы должны быть сильной ради него. Ему понадобится ваша поддержка, особенно во время пересадки костного мозга.
– Нет совместимых доноров. Рамиро страдал болезнью крови, а я не могу быть донором потому, что перенесла рак. Будь у Аншо брат или сестра… Но я больше не могла иметь детей.
Элена и Анхель переглянулись, и каждый прочитал мысли другого. Элена вела разговор осторожно, будто шла по минному полю. Она расспросила вдову о болезни мужа, о раке, который та победила, и только потом задала вопрос, который вертелся у нее на языке с того момента, как Наталия упомянула о доноре для сына.
– А если бы ваш муж завел ребенка с другой женщиной?
– Мы думали об этом. О суррогатной матери… Это делают в Калифорнии. К сожалению, нам не повезло.
– В каком смысле?
Наталия рассказала, что несколько лет назад они потратили часть накоплений на услуги суррогатной матери, но попытка не увенчалась успехом. Агентство, с которым они сотрудничали, предложило попробовать еще раз, но они решили не рисковать: боялись лишиться всего и остаться без дома в надежде подарить Аншо брата или сестру, что само по себе еще не было гарантией его выздоровления. А если костный мозг ребенка не подойдет? Разве они сумеют окружить Аншо необходимой заботой без денег? Что оставят ему в наследство?
– Когда у меня обнаружили рак, мы с мужем осознали, что жизнь может оборваться внезапно. Было трудно смириться с мыслью, что мы не способны дать Аншо «спасителя», как называют таких детей. В Испании это нелегально, страховка такое не покрывает, и мы сдались.
– Папа не сдался.
В гостиную въехал Аншо на инвалидной коляске. Он смотрел
