Аромат - Поль Ришардо

В прошлом ему уже задавали этот вопрос, и он его опасался. Опасался, так как ему казалось, что ни одно объяснение не сможет удовлетворить собеседников. Ему не пришлось переживать непреодолимые травматические ситуации. Его не обижали в школе. Родители были внимательными, семья любящей, детство – самым обычным. Просто он был гиперэмоционален от природы. Развив в себе с самых ранних лет чрезмерную эмпатию, в подростковом возрасте он столкнулся с неспособностью управлять своими эмоциями. В этом не было ничего необычного и в конечном счете соответствовало его жизненным установкам: без особых надежд и перспектив. Сколько раз в приемных психиатрических лечебниц он видел людей, чьи мучения казались ему куда более обоснованными, чем его собственные! Одни еще маленькими подверглись сексуальным домогательствам, другие впали в наркозависимость из-за жестокого обращения своих бывших, третьи так и не оправились после того, как по неосторожности погубили кого-то из близких. Иногда – и он сам осознавал, насколько нездорова эта мысль, – ему приходило в голову, что лучше бы он тоже пережил большое несчастье. И стал одним из тех, в присутствии кого снимают шляпу, опускают глаза и чувствуют, как сжимается горло. Это наконец-то узаконило бы его постоянную подавленность. Но нет, вместо этого он был вынужден прибегать к неловким оправданиям, каждый раз вставляя в них душещипательное заверение: «Клянусь, я чувствую себя ущербным». Печальная участь того, кто страдает недугом, не вызывающим никакой жалости.

– Знаешь, я тут подумала, что эта чувствительность и есть источник твоего таланта.

Элиас побагровел. Неожиданный комплимент взволновал его. Он попытался сменить тему:

– А как проходит ольфакторный допрос?

Нора на несколько секунд задумалась. Ей хотелось дать как можно более общий ответ. Подключенный к электроэнцефалографу Симон будет погружен в ольфакторную ретранскрипцию, с точностью воспроизводящую тот вечер, когда изнасиловали Одри. Эту ретранскрипцию, составленную из парфюма Одри, атмосферы места преступления и запаха Симона, смешают с ЛСМ и предложат вдохнуть Симону. Дескрипторы, чья роль заключается в том, чтобы прочесть данные энцефалограммы, смогут затем зафиксировать, какие эмоции испытал инфлюенсер во время ольфакторного воспоминания. Любое ощущение – удовольствие, чувство вины, возбуждение, стыд… короче, любая эмоциональная реакция мгновенно обозначит виновность испытуемого.

– А почему бы вам не опробовать запах Симона непосредственно на Одри?

– Мы всячески избегаем подобного, потому что это может нанести травму. Но ты прав: если бы мы дали жертве возможность узнать запах подозреваемого, это сильно упростило бы задачу. К несчастью, в нашем случае есть серьезные сомнения в качестве воспоминаний Одри. Ее накачали наркотиком, что, естественно, исказило работу гиппокампа. Так что ее реминисценциям доверять нельзя. Даже если они у нее есть.

Элиас заметил, что за Нориной маской человека, привыкшего все держать под контролем, таятся признаки крайней усталости.

– Не знаю, облегчит ли это тебе жизнь, но если я стану ольфактором, то можешь быть уверена: я всегда с готовностью выполню любое твое задание.

Эти слова тронули Нору, однако немедленно проснувшиеся угрызения совести быстро прогнали улыбку с ее лица. Женщина поднялась и на несколько секунд отошла от Элиаса и Кахетель. Вдох, выдох. Ну вот, спокойствие вернулось. Она снова ведет себя невозмутимо и обдуманно.

– Ступай за мной.

Они направились по тропинке, которая вилась позади главного здания. На полдороге Кахетель их покинула. Движение в кустах дало понять, что там ее поджидала более интересная компания. Нора представления не имела, с какого бока подобраться к нужной теме. Они подошли к стройке – той самой, которую Элиас углядел в день своего приезда. Пропыленные рабочие входили и выходили через внушительные оконные проемы. Внешние стены пятиэтажного здания казались уже законченными.

– Корнелия начала эти работы по расширению два года назад. Центр питает амбициозное намерение сосредоточить большую часть своей деятельности именно здесь.

Ошарашенный размахом строительства, Элиас невольно присвистнул. Нора наблюдала за ним, надеясь, что он сам сделает выводы. Безрезультатно. Она не знала, как ему объявить, что в самом скором времени его с благодарностью отправят восвояси, и злилась на себя за то, что так затянула с этим разговором. Согласиться на то, чтобы он приступил к обучению, а потом еще и привлечь его к заданию было ошибкой. События последних дней позволили ей оценить его характер. К тому же Элиас был одарен. Особенно для ассистента из самого захудалого филиала во всей «Фрагранции». Ни один из ольфакторов за пять лет ее карьеры не выказал способности воссоздать атмосферу просто «по нюху», без помощи аппарата headspace. Его восприятие запахов казалось незамутненным, безупречным. Талант, который центр мог бы использовать. Проведя несколько дней рядом с Элиасом, она прониклась уверенностью, что лишиться его было бы чудовищным просчетом. Ее раздражала ситуация, в которую она сама себя загнала. И что же теперь делать?

Ее телефон завибрировал. Спасена в последний миг. Работающее в реальном времени видеоприложение предупреждало, что Симон выступает в прямом эфире. На той неделе Стив завел ей аккаунт и подписал его на канал инфлюенсера. Она щелкнула по уведомлению. Элиас смотрел через ее плечо.

В тревожном сине-зеленом свете Симон с утомленным видом стоял перед камерой. Он находился в своей комнате. На заднем плане наблюдался продуманный бардак. Случайностям места не было. Даже его чуть помятая майка играла свою роль в создании впечатления о спонтанности съемки. Репортаж из осадного положения. На протяжении нескольких секунд десятки зрителей подключились к прямой передаче. Справа поплыли комменты. Через пять минут к ним присоединились еще шестьсот пользователей.

Симон состроил удрученную физиономию:

– Привет, ребята. Live[56] этим утром немного необычный. Вчера вечером я застал у себя домушника.

Текст выучен, скрипочки настроены. На протяжении тридцати минут он расписывал происшествие. Опять-таки ничего не оставляя на волю случая, он нагнетал напряжение, приукрашивая и преувеличивая каждую деталь. Слух разнесся по социальным сетям, и вскоре ему внимали уже две тысячи человек. Рассказ достиг апофеоза, когда Симон заговорил о стычке с преступником. Конечно, наш герой мужественно защищался и даже чуть было не одержал верх. В конце концов незваный гость удрал, не успев ничего украсть. Ах, Симон, наш славный winner[57]. Сначала он зачитал сочувственные комментарии и те, где восторгались его «железными яйцами». Модераторы мановением руки изгоняли насмешников. Жульничество с призами было еще не забыто. И все же, несмотря на голоса отдельных раскольников, его просьба о поддержке увенчалась успехом. К концу видео он получил пару десятков новых подписчиков и около сорока донатов разного достоинства. Нора произвела быстрый подсчет. Прямой эфир принес ему около