Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева
— Доказательства! — Акрам постучал тыльной стороной ладони о ладонь. — У вас их нет. Может, и есть предатель, но вы настоящего ведь не нашли, схватили первого подвернувшегося, то есть меня. Это все Муниф! Что ты прячешь глаза, щенок?! Он и есть предатель! Всегда им был!
Рушди ударил Акрама так, что тот захлебнулся кровью… И умолк, чего и добивался Рушди.
— Ты продал не только Муслима, ты выдал и нашу затею с покушением на Мохсена, ты предупредил его, фактически убив пятнадцатилетнего мальчишку, брата твоего друга. Он чудом выжил. Кроме тебя, о подготовке к покушению никто не знал. Тогда я списал это на случайность, потому что верил тебе как себе. Вспомни семью Дауда! — об этом Рушди напомнил по просьбе Мунифа. — Кто из ЦРУ тебя вербовал, в каком году, сколько ты получил за предательство аль-Хуси? Хватило на лечение матери от рака?
— Она умерла, — промямлил Акрам, давясь кровью. — Дайте мне застрелиться.
Лябиб рассмеялся до слез.
От его хохота у Мунифа побежали мурашки по спине. Этот смех звучал в ушах и когда он шел по коридору от комнаты для допросов, и когда вышел на улицу под очередной дождь. Ему не было жаль Акрама, он нисколько не сожалел о том, что сейчас будет происходить в допросной. Просто в какой-то момент представил себя на его месте.
Рушди распорядился, чтобы он ушел. Повел себя так же, как Центр. Не желал, чтобы он был причастен к тому, что должно неизбежно свершиться. Возмездие. Справедливость. Казнь.
«Мы виноваты, что недосмотрели еще тогда, — сказал накануне ареста Рушди. — Тебе не стоит руки марать. Это наши разборки, стариков».
Муниф побрел по улице, не обращая внимания на засуетившихся охранников. Двое пошли за ним следом, остальные запрыгнули в машину и медленно поехали по дороге. Он прислушивался к себе. Опустошение, хотя это явно не конец пути, только лишь его начало.
2017 год, Латакия, Сирия
Муниф добрался до Сирии с тягостным чувством дежавю. Конечно, сейчас он ехал с другими намерениями и в другом статусе. Полковник Муниф аш-Шараф в только что созданной Службе превентивной безопасности, объединившей в себе разведку и службу безопасности, занимал должность первого заместителя начальника. А шеф СПБ Рушди Зияр непосредственно подчинялся Абдель-Малику аль-Хуси, а стало быть, Муниф стал третьим лицом в иерархии хуситов.
Большую часть времени он проводил в Сааде, где располагалась штаб-квартира СПБ. Более трех тысяч человек сотрудников в подчинении. Муниф курировал вопросы законспирированных резидентур хуситов, раскинувших свою сеть по всему Йемену, держал в руках нити агентуры, занимался контрразведывательной деятельностью, причем тесно взаимодействовал с сотрудниками КСИР, которые помогали структурировать службу, проводили обучение сотрудников. Были в Йемене и представители ливанской «Хезболлы».
Два покушения за два года. Мохсен не оставлял надежду поквитаться с «выкормышем», как он его называл в переписке с саудовцами, перехваченной хуситами. Еще три покушения удалось предотвратить. Последнее из двух, почти удавшихся, доставило Мунифу много неприятных минут, пока из него вытаскивали мелкие осколки, которыми посекло левую сторону его тела и лица. Хорошо что глаз не выбило. И хоть зашивал раны ему опытный хирург из Ирана, специально прилетевший, чтобы оперировать, зашил «по-пиратски», как пошутил Пич, пытаясь подбодрить Мунифа.
Парень учился сейчас в училище и вскоре собирался прийти служить в СПБ, рассчитывая, что «по блату» приемный отец возьмет его к себе. Он посмеивался и называл себя хуситом, разве что очень чернокожим.
Центр вызвал Мунифа в Латакию со странной формулировкой: «для встречи с контрразведчиком». Его это встревожило. Ему не доверяют? Хотят провести какую-то проверку? Сейчас, когда он действует так успешно…
Под видом поездки в Египет для встречи с Тайибом он смог отделаться от охраны. Оттуда перелетел в Ирак, а затем уже перебрался в воюющую Сирию.
Приключений удалось избежать, потому что Центр прислал ему документы, надежные, подтверждающие, что в Латакии у него родственники и он едет к ним по вызову, поскольку его дядя тяжело заболел. Наверняка в природе даже существовал этот «дядя», письмо от которого Муниф мог предъявлять тем, кто его, не дай бог, задержит. Не задержали. И он благополучно прибыл в Латакию.
Как оговаривали, потолкался на базаре, затем прогулялся до моря, а оттуда пошел к приморскому, когда-то туристическому району, где местные сдавали квартиры приезжим. Теперь сюда перебрались многие сирийцы из воюющих районов страны, которым некуда было бежать, да и не хотелось покидать родину.
В одном из таких домов, с грязным подъездом, с нанесенным на ступени песком с пляжа, на лестнице витал запах жареной рыбы, что показалось чужеродным в полупустом доме в прифронтовом городе.
Муниф подумал было, что Сирию тоже надо бы воспринимать в черно-белом цвете, но отчего-то видел эту страну в бело-голубом, наверное, из-за того, что проблемы в Йемене принимал ближе к сердцу. Может, учитывал, что Россия пришла на помощь Сирии в борьбе с ИГИЛ, а потому есть у Сирии надежда.
Помогающий Йемену Иран, братско-шиитский, — это хорошо, но молчаливая поддержка России тоже внушала робкий оптимизм. Однако Муниф понимал, что, возможно, всю свою жизнь он будет воспринимать родину в таких полярных и тусклых цветах. Не исключено, правда, что и жизнь его не будет столь уж долгой стараниями Мохсена, который все еще барахтается, надеется на возврат власти.
Муниф наконец подошел к двери конспиративной квартиры, постучал негромко, чтобы не привлекать внимание соседей, если они еще тут существовали, провел влажными ладонями по брюкам, чтобы унять волнение. Дверь открыл Салим, бодрый, улыбающийся.
— А вот и ты! — сказал он и хлопнул Мунифа по плечу так, словно виделись только вчера, а не четыре года назад при не самых благоприятных обстоятельствах. — Проходи, хабиби. У меня рыба горит.
Муниф не ожидал, что можно так фривольно использовать конспиративную квартиру, но это однокомнатное жилье, по сути, и не являлось таковой. Берлога Салима. В коридоре валялась разгрузка и автомат, рюкзак и пыльные берцы, песочные и вроде бы бельгийские. Сам Муниф носил в Йемене похожие, легкие и нежаркие.
Салим в песочного цвета футболке и камуфлированных штанах, но босой стоял у плиты и шевелил десантным ножом рыбу на сковороде.
— Это ты и есть контрразведчик, присланный из Центра? — с сомнением уточнил Муниф, протиснувшись за
