Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

— Увы, — вздохнул Салим. — Теперь так. Решил воспользоваться твоими услугами благодаря служебному положению и с разрешения, надо сказать неохотного, твоего Центра. Ты теперь важный человек, как я понял. Но внешность твою слава подпортила, — он указал кончиком ножа на шрамы на лице Мунифа. — Твое йеменское ИГИЛ все же ИГИЛ. С ним воюете не только вы, но даже и ваш AQAP — алькаидовцы. Доставляет проблемы оно и в Сирии, связано со штатовскими кураторами и косвенно оказывает влияние на подпольные организации в России. Мне бы нужно подсветить ситуацию по поводу ваших террористов.

— Подожди, дай прийти в себя, — смущенно улыбнулся Муниф. — Кого угодно ожидал увидеть, только не тебя. Знаешь ли, всколыхнулись воспоминания…

— Гони их прочь, — посоветовал Салим весело. — Тебе хватило ума втянуться, и ты, наверное, не пожалел.

Муниф покачал головой:

— Ты не представляешь, насколько вовремя ты возник на моем горизонте. Чем мы сейчас занимаемся? Одно из основных направлений — дезинформация разведки коалиции, получаем данные, уточняющие координаты целей на территории Саудовской Аравии. У нас работают первоклассные программисты, хакеры. Почти два года назад разбомбили их базу ВВС…

— Не без помощи КСИР, однако, — заметил Салим. — Результат их радиоперехвата?

— Да, они развернули у нас на территории несколько постов радиоперехвата. У меня в подчинении с десяток человек из бывшего УПБ…

— Управление политической безопасности? — уточнил Салим, раскладывая рыбу по тарелкам. — Ты, наверное, предпочел бы козлятину, но рыба хороша сегодня!

— И рыба сойдет, я проголодался. Это занимательно — работать с теми, кого я всю жизнь опасался. Они опытные контрразведчики, у них хорошая агентурная сеть на юге Йемена. Активизировались Объединенные Арабские Эмираты, закрывают глаза на поставки нам оружия через Оман, а сами пестуют двух родственников Салеха, рассчитывая влезть в нашу политическую систему — поставить снова Салехов к власти. А что касается терроризма… — Муниф вытащил из рыбы длинные изогнутые кости и веером разложил их по краю тарелки. — Нас считают террористами. Карманная «Аль-Каида» и ИГ нашего местного разлива, они в большой степени подконтрольны Мохсену, хоть и не ладят. Когда-то и Салех ими манипулировал. Теперь эти его шавки совершают покушения и на меня в том числе, — он хмыкнул.

Салим с интересом смотрел на него, заметив, как изменился Муниф. Он и в первую их встречу не выглядел юнцом, несмотря на свой тогда юный возраст, а сейчас, с короткой стрижкой, со шрамами на щеке, с глубокой складкой на лбу у переносицы, казался более чем зрелым и умудренным жизнью. «Удивительно цельная натура, — подумал о нем Салим. — При таком странном образе жизни его не расщепило, не повлияла на его характер двойная жизнь».

— Ты же со своими контрразведчиками задерживаешь террористов. Допрашиваешь. А ваши методы допроса несколько более решительные, нежели наши. Зато и с информацией у вас побогаче. Меня интересует связь ваших бойцов ИГ с теми, что воюют здесь, в Сирии. Многие ваши ведь проходили обкатку и в Сирии?

— А как Центр отнесется?

— Есть решение, что в своих донесениях для Центра ты можешь прибавлять информацию персонально для меня. «Для Салима» — с такой пометкой пусть и идет.

Умолчал, что получил устный выговор от своего бывшего начальника по Управлению нелегальной службы разведки СВР генерала Александрова по поводу того, что он, Салим, он же полковник Петр Горюнов, завербовал с риском для собственной жизни не пойми кого, бесперспективный объект.

В тот момент связь Мунифа с Мохсеном не была очевидна. Лишь со слов игиловцев, захвативших ценную добычу в плен. Салим тогда на ворчание Александрова ответил, что как минимум спас человека от головорезов, а когда (как той ночью и спрогнозировал соображающий чрезвычайно быстро Салим) Муниф возобновил связи с хуситами и продвинулся в нынешней иерархии в йеменском руководстве, чего вроде бы нельзя было ожидать даже в самых смелых прогнозах, Горюнов получил за ту вербовку орден «За военные заслуги».

Именно поэтому полковнику Горюнову позволили встретиться с Мунифом в Сирии — Александров понимал, что был неправ несколько лет назад, когда укорил Горюнова за опрометчивую вербовку, но к тому же он слишком хорошо относился к своему бывшему подчиненному.

«Одно дело делаем для России», — сказал генерал, когда давал разрешение на личный контакт, хотя Горюнов прекрасно знал, что обычно подобные вопросы отнюдь не всегда решались на такой высокой патриотической ноте.

Тем более генерал прижимистый что касается информации. Любые утекающие на сторону сведения, даже на дружественную сторону, — все равно каждый раз это риск для агента, от которого они получены. Информация в чужих руках ведь не будет лежать в сейфе, ее попытаются использовать (пусть и во благо), но могут пойти круги по воде.

— А также очень любопытно про твое взаимодействие с КСИР и с «Хезболлой». Имена-фамилии инструкторов и кураторов, прибывших в Йемен от них. Это ты сможешь мне рассказать здесь. До утра есть время. Завтра отправишься в обратный путь.

Они прокурили всю маленькую кухню. Горюнов вел диктофонную запись всех детальных излияний Мунифа. Молчун говорил коротко, сжато, но такая манера, в общем-то, импонировала Горюнову. Он, правда, то и дело, слушая, прикрывал глаза, чтобы включить воображение и почувствовать в довольно монотонных интонациях Мунифа хоть какой-то намек на личные впечатления йеменца от того или иного описываемого офицера КСИР или ливанца из «Хезболлы».

— Ты как сводки Информбюро, — пробормотал он по-русски, когда Муниф иссяк, прикуривая очередную сигарету. — Что тебя беспокоит? — заговорил он снова по-арабски.

— С чего ты взял? — Муниф укрылся за облаком табачного дыма.

— Все время поглядываешь в окно, а если и смотришь на меня, то взгляд у тебя словно бы внутрь себя повернут. Может, есть что-то…

— Есть, только это не связано с информацией. А Центру мои терзания безразличны. Это не формат шифровки. Связной… Сейчас я вообще в затруднении. Связь приходится осуществлять через Оман, российское посольство работает по Йемену дистанционно из Эр-Рияда. А мой связной, как оказалось, уехал с посольством. В общем, есть проблемы. Да и не о чем мне с ним откровенничать. Как с почтовым ящиком разговаривать.

— Ты хочешь потолковать с тем, кому адресуешь письмо, — догадался Горюнов. — Что тебя гложет?

— Тебе проще, — Муниф встал и прошелся к окну, которое притягивало его взгляд несколько часов, проведенных на кухне. Немытые тарелки лежали в раковине, источая уже не слишком приятный запах в жаркой и задымленной кухне.

— Не маячь перед окном, — попросил Горюнов. — Чем же мне проще? Ты хочешь сказать, что я работаю на свою родину, а не против нее?

— Ты меня так легко читаешь? — с обидой в голосе спросил