Послание смерти - Лесли Вульф
6. Комната с видом
Перемещаться по совершенно темной комнате мужчине не составляло труда. Он бесшумно поставил глубокое кресло возле окна так, чтобы свет, проникавший сквозь затемненное стекло, на него не падал. В результате он получал наилучший обзор, а те, за стеклом, не знали, что за ними наблюдают.
Вообще-то им и не удалось бы разглядеть мужчину в полумраке, ведь он наклеил на стекло пленку, чтобы видимость была односторонней, и беспрепятственно следил за тем, что происходит за окном, оставаясь незамеченным. Они же могли узнать, что творится на этой стороне Зазеркалья, только в одном случае: когда он включал свет. Но это бывало редко, по особым поводам и непременно в присутствии одной из тех, кого он держал под надзором.
Еще мужчина установил в смежной комнате микрофоны, чтобы слышать каждое их слово, каждый вздох, каждый всхлип. Их комната была обставлена гораздо богаче, чем его. Хорошая удобная кровать с чистыми простынями, ночной столик, кресло, массажное кресло и даже душевая кабинка с горячей водой. Недоступным для его взгляда был только туалет, отгороженный матовой полиэтиленовой занавеской. Так он создавал иллюзию личного пространства и сохранял для себя их образы не загрязненными.
Он называл ту комнату «гостевой». Думать и говорить о том, что здесь происходило, было проще, если дать всему названия. Свою комнату он именовал «комнатой с видом». Как верно! Он устроился в удобном кресле и стал ждать начала представления. Кэтрин Нельсон вот-вот должна была проснуться.
Она пошевелилась во сне. Потом вытянула руки и зажмурилась. Сара засуетилась, увидев, что Кэтрин просыпается, и подсела к ней на край кровати. Наконец Кэтрин открыла глаза.
— Кто ты такая? И какого черта ты сидишь тут голая? — спросила она, оглядывая комнату и чувствуя, как ее начинает охватывать паника. — Где я?
— Тс-с! — зашептала Сара, дотрагиваясь до ее руки. — Успокойся, это важно. Поверь мне.
— С какой стати? — возмутилась Кэтрин, повышая голос. Она быстро вскочила с постели.
— Я нахожусь тут дольше тебя, и я знаю, — опустив глаза, тихо ответила Сара.
Кэтрин рухнула обратно на кровать, словно ноги перестали ее слушаться.
— Где тут? Что это за место?
— Я… я не знаю. Думаю, я здесь не меньше недели. Я потеряла счет времени. Он… приходит за мной время от времени.
— Но этого не может быть! — Кэтрин снова вскочила, бросилась к двери и принялась колотить по массивным доскам, крича изо всех сил: — Эй! Выпустите меня отсюда! Эй!
Через некоторое время она выдохлась. Подбежав к темному окну, молодая женщина прильнула к нему, стараясь что-нибудь разглядеть.
Мужчина с другой стороны стекла подался вперед, положив подбородок на руки. До чего же хороша. Лучше всех остальных. Он подумал, что Кэтрин очень похожа на его мать — именно такой она сохранилась в его памяти: длинные темные волосы, тонкие черты лица, изящная фигура. Хотя воспоминание о матери было смутным. Как и о дне, когда его, третьеклассника, отпустили с уроков из-за надвигавшейся бури. Та буря разрушила всю их жизнь. Или… это случилось по другой причине?
Он помнил, как подъехал к дому на школьном автобусе, как радовался, что возвращается пораньше. Дул сильный ветер, разнося повсюду листья и мелкий мусор, но это не имело никакого значения. Мальчик подбежал к входу, взволнованный тем, что впервые откроет дверь собственным ключом — он так гордился, заполучив его! Прежде мама отвозила сына в школу и забирала днем после окончания уроков.
Он отпер дверь, разулся у порога, в точности как учила мать, чтобы не пачкать ковры, сбросил свой рюкзачок и по дороге на кухню вдруг заметил, что на ковре в гостиной валяются мамины туфли на высоком каблуке и блузка.
— Мам?.. — тихо позвал мальчик.
Вдруг что-то стряслось, а он в доме совсем один?
Никто ему не ответил. Он бесшумно поднялся по лестнице, ступая босиком по толстому ковру, и двинулся к родительской спальне. Дверь была приоткрыта, и мальчик слегка подтолкнул ее, чтобы заглянуть внутрь.
То, что он увидел, перепугало его до смерти. Мальчик метнулся в свою комнату и спрятался в хорошо знакомой темноте чулана, среди мягких игрушек и груд вещей, из которых уже вырос.
Он не имел представления, сколько времени там пробыл. Запомнил лишь, что вскоре началась гроза.
7. Пленница
Голая девушка, сидевшая на краю кровати, тихо плакала. Устремленные на нее глаза Кэтрин метали молнии, но странная особа этого не видела. Она просто отвела взгляд и отказывалась разговаривать.
— Ты тоже участвуешь в этом цирке? Да? — все еще кипя от возмущения, спросила Кэтрин.
Девушка зарыдала сильней, но не ответила.
— Как узнать? Каким образом я могу это выяснить?
Глядя, как хрупкие плечи девушки трясутся от всхлипов, как та прячет лицо, Кэтрин почувствовала, что ее гнев постепенно утихает. Злость уступила место врачебной логике, и она начала анализировать окружающую обстановку. Девушка прятала лицо не от Кэтрин, а от темного окна. Ее бедра, ягодицы и руки уродовали синяки — уже пожелтевшие и совсем свежие. На кистях и лодыжках виднелись ссадины, подсохшие и только начавшие заживать. А на горле синяки, старые и новые, обступали полосу, похожую на след от ожога — на самом деле, скорее всего, от веревки.
— Черт побери, женщина, есть у тебя имя? — сдавшись, спросила Кэтрин. Она наклонилась к плачущей и заглянула ей в глаза.
— Сара, — наконец ответила та, шмыгая носом. — Сара Томас.
— А меня зовут Кэтрин.
Девушка слабо улыбнулась сквозь слезы. Она сидела, обхватив себя руками и раскачиваясь взад-вперед, по-детски пытаясь успокоиться.
Кэтрин пододвинулась к ней на кровати.
— Так, давай разбираться последовательно. Хорошо?
— Угу.
— Как долго ты тут находишься?
— Я… я точно не знаю. Думаю, неделю. Тут теряешь счет времени, сама увидишь…
Кэтрин закатила глаза, чувствуя, как возвращается ярость.
— Боже мой, надеюсь, не увижу!
— Когда тебя похитили? — отважилась спросить Сара. — Какого числа?
— Восемнадцатого февраля, — хмурясь, ответила Кэтрин. — После обеда.
— О, — отреагировала Сара, и по лицу ее снова покатились слезы. — Значит, прошло уже восемь дней.
Кэтрин оторопела. Неужели такое возможно? Иногда она слышала в новостях или читала в Интернете о какой-нибудь несчастной девице, которую нашли прикованной цепями в подземелье, — сущее Средневековье! Или про похищенных красоток, которых какой-то фрик держал в
