Милосердие - Рада Джонс

— Я могу сказать, что беременна от него.

— Это глупо. Во-первых, он поймет, что ты врешь. Он все же медбрат, а ты почти на четвертом месяце. Подумай сама. На шестом месяце у тебя вдруг родится полностью доношенный ребенок — как ты Эрику это объяснишь? Кроме того, само желание обмануть его подобным образом вызывает у меня отвращение. Так нельзя. В-третьих, настоящий отец в курсе. А что, если он вернется?

— Ему сидеть еще очень долго. Когда его выпустят, вот тогда и буду думать, что делать.

— Вдруг ребенок будет с отклонениями?

— Эрик знает, что я собираюсь в реабилитационный центр. Он в курсе, что может случиться, когда принимаешь наркотики во время беременности.

Эмма сдалась. Тейлор приняла решение, и переубеждать дочь было бесполезно.

А потом Тейлор осознала, насколько была не права. Какой чудесный выдался тогда вечер! А каким милым был Эрик! Она могла бы соврать, что ребенок от него, и он запросто поверил бы. Она могла открыть ему правду, и он все равно остался бы с ней. Или сбежал. Но не из-за ребенка, а из-за лжи — о чем и говорила мать.

Тейлор смотрела ему прямо в глаза. Ей очень хотелось сказать: «Я беременна. Теперь у нас настоящая семья».

Но она так и не смогла решиться. И вместо этого сбежала, надеясь отыскать норку, чтобы укрыться в ней от всего мира.

Тейлор тщательно все спланировала. На подготовку ушел целый день. Девушка понимала: если она хочет уйти подальше, много с собой брать нельзя. Большую часть вещей пришлось оставить. Тейлор взяла ноутбук, куртку, фонарь, воду, печенье и все сухофрукты, которые у нее были.

Она сбежала перед самым рассветом. Вышла из комнаты на цыпочках, пробралась к забору в задней части реабилитационного центра, влезла на склонившийся над забором дуб, который приметила накануне. Скинув рюкзак на землю, она посмотрела вниз. Высоко.

Ей вспомнилось, как читала однажды про африканских женщин. Прыгая с деревьев, они провоцировали выкидыш. От удара плацента отрывалась от матки, и плод погибал. Если у меня будет выкидыш, не придется ни в чем признаваться Эрику. А потом я снова забеременею. Уже от него.

Задрав голову, Тейлор приметила еще одну ветку метрах в полутора над ней. Сойдет. Девушка полезла вверх.

Нет, я не смогу. Не смогу, и все.

Она спустилась обратно на самую нижнюю ветку. Ухватилась, свесилась с нее, чтобы ноги были как можно ближе к земле, и разжала пальцы. Приземлилась она мягко, согнув ноги в коленях, и тут же перекатилась, чтобы погасить ускорение — так делали в фильмах, которые она видела.

Девушка встала. Ныло плечо: она налетела им на камень. Тейлор ощупала живот — неприятных ощущений нет. Она надела рюкзак и отправилась в путь. И с тех пор все шла и шла. Куда? Тейлор и сама не знала.

Хотелось бы, конечно, к бабушке. Она с радостью меня приютит. Но с другой стороны, именно у нее меня станут в первую очередь искать. Можно поехать в Нью-Йорк. Там меня точно вовек не найдут. Вот только денег мало, хватит всего на пару дней. А что дальше? Рвану к Кэти. Она никому не скажет. У нее я буду в безопасности. Доберусь до Кэти, а там посмотрим.

Заболела спина, а за ней и живот. Девушку скрутил спазм. Тейлор остановилась, чтобы перевести дыхание. Затем пошла дальше.

Еще один спазм. На этот раз он длился дольше. Девушка глянула на часы.

Идти еще полчаса.

От третьего спазма у нее перехватило дыхание. Надо ловить попутку. Немедленно.

Куда ехать?

Она села, обхватив колени. Задышала медленно, ровно. Что-то не так с ребенком. Похоже, у меня все же случится выкидыш. И куда мне теперь податься?

Душевные муки терзали ее сильнее, чем спазмы в животе. Тейлор достала телефон и сверилась с картой. Шоссе находилось слева, метрах в восьмистах от нее. Девушка сделала еще один глоток воды и направилась в сторону автострады.

От очередного спазма у нее подкосились ноги, и Тейлор опустилась в молодую, зеленую, влажную от росы траву.

Ну все, куртку теперь не спасти. Еще один спазм. Она подтянула колени к груди, легла на бок в позе эмбриона и стала ждать. Наконец спазмы прекратились.

Встав и надев рюкзак, Тейлор направилась в сторону дороги, согнувшись не столько от веса поклажи, сколько от боли и мучительного чувства вины.

Глава 12

Вернувшись в отделение неотложки, чтобы заступить на новую смену, Эмма взялась за результаты ЭКГ пациента из пятой палаты. Именно их она внимательно изучала, когда к ней заглянул Курт.

— Эмма, у тебя найдется для меня секундочка?

Курт, как всегда, был само великолепие в темном костюме с галстуком, и рядом с ним Эмма почувствовала себя оборванкой. Застиранная униформа сидела на ней слишком плотно и уже запачкалась. «С утра была еще чистая», — подумала Эмма, искренне надеясь, что коричневые пятна на ткани оставлены кофе, а не чем-то другим.

— Да, конечно.

— Можешь взглянуть на нарывы у одной пациентки?

— Дерматология не мой конек, но постараюсь помочь.

— Двадцатая палата. Нездоровая худоба и плюс ко всему язвочки во рту. Я уже начал опасаться, как бы это не синдром Стивенса — Джонсона.

— Да я такого сто лет уже не встречала. Надеюсь, ты ошибаешься, — ответила Эмма.

Синдромом Стивенса — Джонсона называлось острое дерматологические заболевание, которое начиналось с сыпи, а заканчивалось тем, что с больного слоями сходила кожа.

На старуху в двадцатой палате было больно смотреть. Маленькая и хилая; потрескавшиеся губы в крови, глаза крепко зажмурены.

Эмма включила фонарик. Язвы. На шее, нёбе, языке. Герпес?

— Нарывы болят?

— Не особенно, — с трудом произнесла женщина.

— Тогда, наверное, не герпес. При герпесе ранки чертовски ноют. Курт, на твоем месте я бы связалась с инфекционкой, а пока нужно лечить сепсис. Антибиотики и внутривенное питание. Пока пусть она побудет у нас.

— Спасибо, Эмма.

— Надеюсь, вы скоро пойдете на поправку, — проговорила заведующая. Она кинула взгляд на старика, который сидел у дверей, опираясь на трость. — Мы сделаем все возможное, чтобы ей помочь.

— Благодарю вас. — Старик улыбнулся, глядя куда-то за плечо Эммы.

У нее екнуло сердце. Да он же слепой. Как он будет жить без жены? Нет ничего хуже, чем потерять своего спутника жизни. За исключением одного —