Милосердие - Рада Джонс

Она погладила старика по плечу, чтобы его ободрить, и занялась своими пациентами. Жалобы на боли в спине в двенадцатой палате, депрессия в седьмой, сепсис в десятой.

Эмма пыталась растолковать пациенту из двадцатой палаты, что она не может прописать ему перкоцет, если у него аллергия на парацетамол. В этот момент динамики прохрипели: «Код девяносто девять. Отделение неотложной помощи. Двадцатая палата». Эмма бросилась на помощь. В палате уже было битком народу. Гейл делал непрямой массаж сердца. Карлос качал воздух. Десятки рук устанавливали капельницы, вводили препараты, подключали датчики. Курт был готов к интубации.

Эмма решила помочь ему с трубкой. Чтобы выбрать правильный размер, бросила взгляд на пациентку. Узнала окровавленные губы. Да это же та самая больная, которую Курт просил посмотреть! Что случилось? Состояние ведь не было критическим!

Курт действовал как настоящий профессионал, придраться было не к чему. И все-таки усилия врачей оказались тщетны. Спасти пациентку не удалось.

Через полчаса Курт прекратил реанимационные процедуры и назвал время смерти. Все вернулись к выполнению своих повседневных обязанностей. У кровати остался лишь слепой старик: он держал посиневшую руку покойной супруги. От этой картины у Эммы едва не разорвалось сердце. Она осмотрелась в поисках Курта.

— Что случилось?

— Сам не знаю. — Он пожал плечами. — Делал в точности, как мы запланировали. Антибиотики плюс внутривенное питание. Ей как будто стало лучше, а потом, когда я заглянул ее проведать, она уже была мертва.

— Бред какой-то.

Курт кивнул, поджав губы.

— Сердечный приступ? Инсульт?

— Не знаю.

— Анафилактическая реакция на антибиотики?

— Не похоже. Где крапивница? Где отеки? Я же говорю, бред.

— Очень странно.

— И не говори. Посмотрим, что скажет патологоанатом.

— Особых открытий ждать не приходится.

Эмма не понимала, что могло случиться с пациенткой, и собственное бессилие сводило ее с ума. Люди просто так не умирают. А старушка взяла и умерла через пару часов после того, как я ее осмотрела. У нее все было более-менее в порядке, если не считать нарывов. И вдруг — бац, и сердце остановилось. Почему? Самое отвратительное, что это уже не первый случай. Взять ту больную с переломом бедра из пятой палаты. Все случилось точно так же, как и с этой старушкой. Сперва состояние удовлетворительное, а потом, спустя час-другой, наступает смерть. Без всяких видимых причин. Что-то тут не так. Но что? Партия лекарств с производственным браком? Инфекция, которую мы не можем распознать?

Эмма терпеть не могла, когда сталкивалась с чем-то непостижимым. Она всю себя отдавала лечению людей. Ничего другого она не умела делать. Я паршивая мать, жена из меня тоже вышла никудышная, петь я не умею, рисовать тоже, спортом не занимаюсь. Вот только врач я толковый. А сейчас выясняется, что и тут мне похвастаться нечем. Надо поскорее разобраться, что происходит у меня в отделении.

И успеть, прежде чем умрет еще один пациент.

Глава 13

Ангел

И снова все оказалось проще простого.

Бедная бабулечка. Нарывы. Окровавленные губы.

Ну, думаю, пора идти за фентанилом. И вдруг — вот удача! — вижу на стойке инсулин. Сразу хватаю его.

— Что это? — спрашивает бабуля.

— Лекарство. Вам очень быстро от него полегчает.

— Спасибо. Можно мне воды?

Отчего же не принести. И тебе принесу, и мужу твоему.

— Как вас зовут? — спрашивает больная.

— Некоторые кличут меня ангелом.

— Вы и вправду ангел, — вздыхает дедуля.

Бедный старикан слепой. Ну как он может позаботиться о жене? Это ей приходится его опекать. Что он станет без нее делать? Эх, как же не хочется их разлучать, но бабуля заслужила покой. Вот бы они ушли вместе, но как? Два человека одновременно умирают в одной палате? Это уже перебор. Хотя… Может, угарный газ — окись углерода? Тогда погибнут оба. Достаточно только закрыть дверь. Стоп, а как же детекторы? И где я возьму окись углерода? Не могу же я загнать в палату автомобиль.

Цианистый калий? Ядовитые грибы? Надо подумать.

Ладно, как-нибудь в другой раз.

Глава 14

Закончив с последним пациентом, Эмма отправилась по лестнице на верхний этаж. Какая же тяжелая выдалась смена! Хорошо, что она закончилась. Эмме страшно хотелось домой. Надо заняться поисками Тейлор. Надо выпить вина и залезть в горячую ванну.

Вместо этого она отправилась искать Карлоса: заместитель главного врача попросил ее с ним поговорить. Карлос требовал, чтобы Бена уволили, и грозился подать на больницу в суд. Эмме предстояло его успокоить. Черта с два у меня получится.

Она вошла в конференц-зал. Карлос уже ждал заведующую. Он был один, если не считать сваленной в углу груды манекенов, на которых стажеры отрабатывали интубацию. Лысые головы и торсы без рук. Резиновые лица с разинутыми беззубыми ртами. Поблескивающие глаза таращились в никуда.

Не будь у Карлоса рук и ног, он запросто сошел бы за один из манекенов.

Смерть на пороге.

Эмма сама не поняла, откуда у нее взялась эта мысль. Заведующую охватило дурное предчувствие. По телу прошла судорога. Возникло непреодолимое желание убежать.

— Давай пройдем ко мне в кабинет.

Карлос послушно проследовал за ней, сел за стол напротив Эммы и уставился на свои руки.

— Скажи мне, Карлос, что происходит?

Медбрат заерзал на стуле, стараясь не смотреть Эмме в глаза.

— Карлос, в чем дело? Ты так хорошо начал. О тебе прекрасно отзывались, всем нравилось работать с тобой. Всегда терпеливый, с улыбкой, готовый прийти на помощь. А потом что-то случилось. На тебя стали жаловаться. Говорят, в последнее время ты стал грубым, резким. Что происходит?

— Доктор Стил, вы сами все видели. И слышали, что он сказал.

— Дело не только в этом. У вас с Беном конфликт. И начался он не сегодня.

Карлос задрожал.

— Тебе плохо?

— Мне нужно съесть что-нибудь сладкое. Я не обедал, у меня сахар упал.

Эмма протянула ему свой протеиновый батончик и почувствовала, как рот наполняется слюной. Мне он все равно не нужен. Я скоро буду дома.

— У тебя диабет?

— С двенадцати лет. — Карлос развернул батончик, откусил от него и с явным усилием принялся жевать. Лицо у него было в ссадинах и кровоподтеках, нос расквашен. Доев, Карлос скатал обертку в шарик и сунул в карман. — Спасибо. — Его черные, как два дула, глаза уставились на Эмму. Она поежилась.

— Карлос, дело в Фейт?

— Откуда вы знаете?

— Она сама мне рассказала. Я очень сочувствую вам обоим. Вам сейчас нелегко.

— Что есть, то есть. Мне было некуда податься. Приходилось спать в машине. А