Звезда имени тебя - Лада Валентиновна Кутузова
После Надя поведала про Костика. Меня мучил вопрос: целовались они или нет? Оказалось, что да! И все по правилам, с языком. Надя сказала, что особо не понравилось. Да, я понимаю: чей-то чужой язык в твоем рту. А вдруг что-то пахучее съел, как чеснок, или зубы не чистил? Можно же лишь губами прижиматься, зачем такие сложности? Вообще сложно впустить другого человека в личное пространство, очень. Я долго привыкаю. Зато потом – на всю жизнь. Как с Надей. Даже не представляю, как мы после одиннадцатого класса расстанемся. Она в колледж собирается, в Богдановск. А мне мама говорит, что надо в институт поступать, да и я сама планирую.
Мы долго с Надей трепались. Жаль, что сегодня не пятница, осталась бы у нее ночевать. И хорошо, что по субботам не учимся. Уж лучше подольше на неделе в школе посидеть, чем еще в субботу выходить. А бабушка Лена рассказывала, что раньше по субботам работали, до обеда. А мама, оказывается, училась по субботам с первого класса. Она тоже довольна, что у нас этого нет, – не надо ей в субботу рано вставать, чтобы нас проводить. Я-то, конечно, сама могу позавтракать, но Светка даже бутерброд сделать не в состоянии. Вечно у нее куски кривые выходят. Как она умудряется?
Пробыла я у Нади до одиннадцати вечера, пока мама не позвонила и не велела обратно идти. Даже не заметила, что уже поздно. На улице темно и сыро, хорошо, что фонари горят. А то иногда их вырубают. Как хочешь, так и иди по городу. Дома еще подумала, что день сегодня какой-то дурацкий и замечательно, что он закончился. Только вот на следующий мне объявили бойкот.
Глава 14
В класс я вбежала со вторым звонком, как обычно. С утра ничего нового не произошло: ни с Воронцовым не пересеклась, ни Шамринов меня не караулил. Так что зашла и села рядом с Надей. Урок тоже прошел без происшествий. А вот на перемене все и выяснилось. Ко мне направилась Лара, чеканя каждый шаг, точно статуя Командора.
– Значит так, Петрова, мы решили объявить тебе бойкот.
Я в осадок выпала.
– Это еще за что?
– Должна сама сообразить. – Лара, видимо, решила, что роль умершего соперника Дон Жуана ей маловата, и заодно взвалила на себя обязанности Немезиды, богини правосудия.
– Я не телепат, чужие мысли читать не умею.
Я начала злиться. Что за бред с этим бойкотом? Белены объелись?
– А нечего сразу двоим парням мозги крутить. – Лара снизошла до объяснений.
А-а-а, вот что ее задело! Ха! И вот тут меня понесло:
– А твое какое дело? Пусть они мне бойкот и объявляют. Тоже мне, борец за справедливость – девушка, которая никому не нужна!
Зря я так, конечно. Лара крупновата, но симпатичная. И проще было бы рассказать все по-человечески, а не вставать в позу обиженной добродетели. Но меня иногда заносит. Сначала скажу, а потом подумаю. Но что за детский сад?! Их-то какое дело? Еще бы побили меня за плохое поведение по отношению к парням. Я представила ринг. В одном угла Лара, в другом я. Весь бой сводится к убеганию от противницы, потому что она меня запросто одним весом задавит. Вокруг ринга группы поддержки: за Лару болеет могучая кучка, за меня – Надя. Ну, наверное, еще Дина, Соня и, может, Милолика. Хотя не уверена, девчонки могут в стороне держаться, по принципу: ни своим, ни вашим. А в зале зрители: весь остальной класс, по центру – заплаканные Воронцов с Шамриновым. Причем Воронцов плачет не только из-за того, что я жестокая обманщица, он боится, что в случае победы Лара на него права заявит. И это по-настоящему ужасно. Ха-ха-ха!
В общем, бойкот вышел странным. На сторону могучей кучки никто не встал, всем было по барабану. Особенно Воронцову. Лара к нему тоже подходила, и я видела, как он недоуменно пожал плечами. А затем направился ко мне как ни в чем не бывало.
– Что за сыр-бор? – спросил он.
– Да некоторым заняться нечем, – вмешалась Надя.
– Ну, у девчонок всегда так. В моей школе они постоянно разборки друг другу устраивали.
В нашей тоже, только я никогда не была в них замешана. И главное, нравился бы мне Шамринов, чтобы из-за него так страдать. Так нет же! Вот вляпалась. Что смешно, Воронцов так и не просек, что все из-за него началось.
А меня стала мучить совесть. Всегда так: если я не права, не могу жить с этим знанием, тянет попросить прощения. Обидела Лару, наврала ей про Воронцова, а теперь думаю: ну зачем же я так? Тем более что Тиму на меня, похоже, параллельно. Ровное такое отношение, да и то из-за особенностей нашего знакомства. Иначе бы совсем не замечал. А уж Шамринов мне вообще не сдался. По нему куча девчонок сохнет, пусть с ними утешается. Но подойти сейчас к Ларе – значит проявить слабость. А этого нельзя позволить, иначе потом затюкают. Придется походить с независимым видом.
Нет, после уроков выяснилось, что меня ждет Шамринов. Мы с Надей вышли, а он за нами бежит. Догнал и говорит:
– Извини за вчерашнее. Я иногда сначала скажу, а потом подумаю.
Да-а-а, очень знакомо, только утром об этом же размышляла. Ну вот что делать? Хороший парень. Если бы не Тим, все шансы у него были бы. Наверное. И что сказать, не знаю. Вчера все так чудесно решилось: я на него обиделась и мы расстались. А сейчас снова все осложнилось. И почему я не могу честно ему сказать, что он мне не нравится? Это только в книгах правду говорить легко и приятно, в жизни намного сложнее. Ведь сказать правду Егору – значит обидеть его. А у меня такое только от злости получается. А сейчас чувствую себя виноватой.
– Ладно, – отвечаю, – проехали. Только уговор – ты сначала книгу все же прочти. Потом
