Джастин Кейс - Мег Розофф

Пока мать стояла в нерешительности, Чарли проковылял к дивану, где спал Джастин, оперся на него и припал к подушке. Джастин открыл глаза и обнаружил прямо перед собой лицо брата.

— Чарли?

«Что с тобой случилось?» — спросил Чарли.

Джастин оперся на локоть. Глаза у него горели.

— Я был прав, — заговорщически прошептал он. — На меня чуть не приземлился самолет. Никто мне не верит, но я был прав. И Боб пропал. — Его голос осекся. — Думаю, он мертв.

Чарли смотрел на руки брата, нервные, беспокойные, с обгрызенными до мяса ногтями.

— Дэвид?

Джастин сел, и мать неловко его поцеловала.

— Как было в Уэльсе, милый?

В Уэльсе? Каком еще Уэльсе?

— Как погода? Палатки не протекали? Красивые виды? А как еда?

Он закрыл глаза.

— Пока тебя не было, случилась ужасная авиакатастрофа. — Она покачала головой. — В наши дни нигде не безопасно.

Он не ответил, и она смирилась с его молчанием, потому что уже окончательно потерялась в дебрях родительства и не знала, какого поведения от него ждать.

— Не пора ли тебе вернуться домой, милый? По-моему, ты не очень-то хорошо выглядишь.

«Да неужели», — подумал он.

Его мать в беспокойстве огляделась по сторонам. Она не могла согласиться, что поведение ее сына вписывается в рамки обычной подростковой тревожности. Но что ей делать? Не может же она приказать ему идти домой. Его подружка вроде бы милая, но следует ли пятнадцатилетнему жить с такой взрослой девушкой?

— Хочешь позавтракать?

Он кивнул, и она поспешила на кухню, с облегчением отложив дальнейшие разговоры. На кухне она насыпала хлопья в миску и залила молоком, пытаясь припомнить, когда все это началось. Возможно, она упустила его, когда родился Чарли. Возможно, он стал таким из-за ревности. Она читала в книжках про соперничество между братьями, но надеялась, что Дэвида в его почти шестнадцать лет это уже не коснется.

Откуда вообще ей знать, что считать нормой? Может быть, Дэвид из тех мальчиков, которые с трудом переносят взросление? Может, у него сейчас просто трудный период — невнятные тревоги, страхи, бессонные ночи, путаница в голове, — из которого он выйдет уравновешенным и собранным, окончит школу, найдет работу, встретит хорошую девушку, купит дом, вырастит детей, уйдет на пенсию, заработает инфаркт и соберет много народу на похороны.

Она поставила миску хлопьев у дивана и взяла его руки в свои.

— Разве ты не хочешь домой, Дэвид?

Джастин встал и вышел из комнаты.

С другой стороны, почему бы ему не остаться здесь, хотя бы на время. Наверное, ему нужно отдохнуть, сменить обстановку. Или, может быть, он влюблен в Агнес? Вдруг все встало на свои места: странное поведение, перепады настроения, нервы. Первая любовь, конечно! Что ж. Она точно не собирается становиться одной из этих мамаш, которые ничего не разрешают и проповедуют нравственность и воздержание на каждом углу. Пусть погуляет. Она поможет ему прийти в себя, когда они расстанутся.

Чарли смотрел на мать и не мог расшифровать ее выражение лица. Он шлепал за братом по квартире, пытаясь его разговорить. Но Джастин смотрел сквозь него и в конце концов спрятался в ванной и запер дверь. Чарли прижался к ней, признав поражение.

Его мать тихонько постучала, не получила ответа, попрощалась, попросила его не забывать есть и потом, тихонько напевая, усадила Чарли в коляску и ушла.

32

Джастин остался жить у Агнес.

Он к ней не переехал — просто не собирался съезжать, а она совсем на такое не рассчитывала. Но ему же всего пятнадцать. Он нездоров. Ее мучала совесть.

Джастин не спрашивал, почему его изгнали из спальни Агнес, но большую часть времени он сидел, сгорбившись, на диване и провожал ее тоскливым, полным любви взглядом.

Если раньше Агнес не давали покоя его бессонница и ночные скитания, то теперь ей приходилось утром и вечером проверять, не впал ли он в кому. Он беспрерывно спал и не проявлял никакого интереса к еде, хотя послушно, как ребенок, съедал все, что она ему предлагала.

Но она не жестокий человек (твердила себе Агнес) и не собирается выбрасывать его на улицу. Так что каждое утро она с немалой долей решительности уходила к себе в мастерскую, оставляя Джастина спать на диване.

Прошло два-три дня. Как-то раз она вернулась домой и застала его за просмотром «МастерШефа»[9] по телику. И у нее появилась идея.

— Джастин, я так много работаю, что уже и не помню, когда нормально ела. Давай я тебе оставлю денег и поваренную книгу, а ты попробуй приготовь нам, что сумеешь.

Он растерялся. «Что сумею? Я умею паниковать от одной мысли, что мне придется выйти на улицу. Или готовить. Почему она не задает вопросов, на которые я знаю ответ, например, хочешь еще раз со мной переспать?»

А потом до него дошло, что это шанс сделать что-то полезное, облегчить ей жизнь и таким образом отблагодарить за доброту. Завоевать ее любовь. Да, для этого понадобится одеваться, выходить на улицу, делать выбор, считать сдачу, следовать указаниям. Но он перед ней в долгу. Надо с чего-то начинать.

Он обещал ей попробовать.

На следующий день, в субботу, она оставила на кухонном столе немного денег, кулинарную книгу и ушла в мастерскую.

Он добрался аж до мясной лавки на углу. Это была старая семейная мясная лавка, одна из последних в городе. В витрине вверх ногами висел наполовину освежеванный кролик. Джастин посмотрел ему в глаза, и тот подмигнул. Он в ужасе отшатнулся.

И тут услышал тот самый жуткий шепот, только на этот раз голосок был писклявый, пронзительный, как у кролика. Когда Джастин снова осмелился посмотреть на витрину, он увидел, что это и поет кролик, открывая и закрывая мертвый рот:

Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять.

Где его пес теперь, когда он так нужен? Он пытался игнорировать это жуткое порождение своего воображения, надеясь, что оно исчезнет, но кролик продолжал петь:

Раз, два, три, четыре, пять, надо зайке убегать.

Джастин заставил себя подойти к прилавку, где мясник как ни в чем не бывало болтал с какой-то женщиной и ее дочкой — девочкой с каштановыми волосами и ясными бесстрашными глазами. Все трое оставались на удивление безразличны к пению кролика, но, когда Джастин подошел, обернулись к нему.

Он представлял собой странное зрелище. По его лицу катились слезы, он кричал, чтобы перекрыть голос поющего кролика. Он попросил помочь