Рассказы о русском флоте - Анатолий Васильевич Митяев
И катера пошли – на самой большой скорости. Кораблики бросались из стороны в сторону, беспрерывно ставили дымовые завесы. Этим они спасали себя от прицельного огня противника, не позволяли врагу целиться точно. И всё равно вода вокруг катеров кипела от разрывов, воздух был наполнен грохотом, гулом, свистом. Осколки градом стучали по защитным броневым плитам. Около десяти минут – под таким огнём! – катера сближались с конвоем. Командиры катеров с железным мужеством рассчитывали, как лучше атаковать свою цель. Промахнуться нельзя: у катера всего две торпеды.
Флагманский катер, тот, на котором находился командир отряда, закрылся дымом от немецких сторожевиков и приблизился к большому транспорту. Гитлеровцы с высокого борта бьют из пулемётов и пушек. Снаряды взрываются у са́мой кормы. Погиб радист катера, ранен помощник командира. Но вот фашисты побежали от своих пушек, попрыгали в воду. Они увидели, что в середину их транспорта идут две торпеды. После грозного, оглушительного взрыва судно окуталось паром и дымом, затем разломилось надвое, и обе части пошли на дно.
Два миноносца охраняли самое ценное судно. Они встретили катера ураганным огнём. Наш катер поставил дымовую завесу, ушёл за неё и, тут же выскочив из дыма, выпустил в миноносец две торпеды. Другой катер торпедировал второй миноносец. А третий, пока враги были в замешательстве, потопил транспорт. В стороне от этой схватки погружался в море торпедированный сторожевой корабль.
Катеру лейтенанта Юрченко первая атака не удалась. Он выпустил торпеду в танкер, который шёл с горючим в конце колонны, но не попал. Вражеских кораблей было много, а для борьбы с ними оставалась лишь одна торпеда. Это было досадно командиру, умевшему стрелять метко. Двумя неделями раньше катер Юрченко потопил большой немецкий транспорт – ударил ему точно в середину. И теперь лейтенант, сохраняя торпеду для другой цели, решился взять танкер на абордаж – высадить на его палубу своих моряков. Пулемёты катера стреляли по фашистам, суетившимся на палубе. Круто развернувшись, катер остановился у борта вражеского судна. Гранатами, автоматными очередями наши моряки согнали противника в воду. Тут же перескочили на танкер, заложили в машинном отделении подрывные патроны, подожгли шнур. Катер поспешно отошёл от обречённого танкера. Грянул взрыв, за ним – второй, с гулом и пламенем. В нём исчезли и танкер, и горючее, так нужное войскам фашистов.
Воздух над морем, где шёл бой, был исполосован дымами. Дымовые завесы, во множестве поставленные, сливались, разрывались, перемешивались. Они разъединили корабли. И трудно было понять, где свои, где чужие. В густой мгле противники чуть ли не сталкивались, обменявшись пулемётными очередями, ныряли во мрак. На катер Юрченко почти наскочил сторожевой корабль фашистов. Наш кораблик увернулся от столкновения, вражеские снаряды, посланные в катер, пролетели мимо. А торпеда, пущенная катером, на этот раз настигла свою цель. Удар был точный – сторожевик взорвался. Две победы!
Но вот взрывом снаряда разворотило корму нашего катера. В пролом хлынула вода. И тут выскочили из дымовой тучи четыре сторожевых катера противника. «Расстреливают в упор! – передал лейтенант последнее донесение по радио. – Прощайте…»
С начала боя, с того момента, когда восемь торпедных катеров сблизились с конвоем, прошло чуть больше двадцати минут. Все торпеды были израсходованы. Потопив три транспорта, грузовое судно и три корабля охранения, наши катера уходили домой. Шли только семь. Командующий флотом на своём командном пункте и товарищи на катерах – все слышали донесения Юрченко по радио: о потоплении сторожевика, о подрыве танкера. И прощальные слова слышали. Всем было жалко храбрых моряков. Печалясь о погибших товарищах, североморцы утешались тем, что за один наш маленький катер враг заплатил семью своими большими судами и кораблями.
Однако рассказ об атаке торпедных катеров на этом не кончается. Шло время. Беспрерывный северный день сменился беспрерывной ночью. Боевые действия в Заполярье стихли. И тогда североморцы узнали: лейтенант Юрченко, которого считали погибшим, жив!
Было вот как. Сторожевые катера противника после боя подбирали на воде своих моряков. Выловили они и раненого советского лейтенанта. Юрченко попал в плен. Фашисты отправляли пленных в концентрационные лагеря. В концлагере на территории Норвегии оказался и наш командир. Когда зажила рана, Юрченко начал готовиться к побегу. Он подружился с норвежцем, тоже узником фашистов. Вдвоём они и бежали от эсэсовской охраны. Долго пробирались через леса и горы в соседнюю страну – Швецию. В Швеции фашистов не было. Перейдя границу, друзья уже были вне опасности. Шведы помогли нашему моряку добраться до советского посольства. А посольские работники отправили Юрченко на родину.
Можно представить, как радостно встретились боевые товарищи! Тогда же командующий Северным флотом адмирал Головко вручил лейтенанту Виталию Демидовичу Юрченко – за участие в разгроме вражеского конвоя – орден Красного Знамени.
Подвиг в Карском море
Жил в XIX веке в России человек, по имени и отчеству Александр Михайлович, по фамилии Сибиряков. Был богат, владел золотыми приисками. Но над золотом не дрожал, доходы тратил на дело, нужное всей державе, – на изучение и освоение Сибири. Во времена Сибирякова в Сибири не было железных дорог. И поэтому Александр Михайлович прилагал старания, чтобы наладить дорогу морскую – вдоль северных берегов России. На свои средства он снарядил две экспедиции. И одна из них (на зверобойной шхуне «Вега») впервые благополучно прошла из моря Баренцева через Карское, море Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское – в Берингово море. Произошло это в 1878–1879 годах. В знак заслуг Сибирякова участники экспедиции назвали тогда его именем большой остров в Карском море.
«Вега» доказала, что Северный морской путь есть. Однако она преодолела его за две навигации, за два лета: шхуне пришлось зимовать во льдах. Первым за одну навигацию через полвека, в 1932 году, прошёл северными морями советский ледокольный пароход. И назывался он «Александр Сибиряков».
Ровно через десять лет после своего открытия Северного морского пути сибиряковцы совершили новый подвиг. Был август 1942 года. В ту пору на суше гремела Сталинградская битва. В грозной схватке решался исход войны: кто победит у стен волжского города, тот победит во всей войне. А в далёком
