Джастин Кейс - Мег Розофф

Рядом возник Боб, и он протянул камушки псу, который тщательно их обнюхал и равнодушно отвернулся.

Джастин стоял, бережно сжимая в ладони теплые кусочки янтаря. Затем повернулся и пошел назад к Агнес через меркнущий свет.

43

По дороге домой они заехали поужинать в паб с темными лакированными потолочными балками и сверкающими игровыми автоматами. Они нашли свободный столик и заказали за стойкой сосиски с пюре и пудинг. Газовый камин в маленьком зале давал достаточно тепла, чтобы вогнать их в сонное оцепенение. Никому не хотелось говорить, поэтому они ели молча.

— Нашел ты свой янтарь? — спросил Джастин, набив рот пудингом из тарелки Агнес.

Питер сунул руку в карман.

— Видимо, придется за ним вернуться. Я нашел что-то похожее, но, думаю, это просто желтый кварц.

Джастин взял у Питера маленький желтоватый камешек. Сквозь него как будто было видно, но он был холодный и тяжелый. Безжизненный. Он пожал плечами и вернул находку.

Домой ехали в молчании. Боб положил голову ему на колени, и, если бы не гул шоссе и леденящий ветер, задувавший ему за шиворот из щели в окне, Джастин заснул бы. Вместо этого он уставился в темноту, смотрел на двойные точки света, мчавшиеся навстречу, и думал о янтаре.

Тепло, думал он. Блеск. Прозрачность. Еще по времени все совпало. И еще Питер подсказал ему, что искать.

Смола возрастом пятьдесят миллионов лет.

Пять минут света.

Солнце на нужной высоте.

Случайность.

Стечение обстоятельств, то есть совпадение.

Которое привело к откровению.

Он мог бы вечно ходить по этому пляжу и никогда не найти свои сокровища. Может быть, где-то там пряталось его прошлое и будущее, вырезанное на единственном камушке, на Розеттском камне[13] с ключом ко всему его существованию. Может быть, где-то еще покоятся ответы на все вопросы и ждут, когда их обнаружат.

Джастин перебирал в памяти все события своей жизни, они то соединялись вместе, то рассеивались как пыль. Каждое мгновение, миллион раз в секунду во всем мире что-нибудь происходит или не происходит.

Какие события можно назвать совпадением?

И сколько совпадений можно назвать заговором?

— Джастин? — тихо позвала Агнес, ища его взгляд в зеркальце заднего вида. — Мы почти приехали. Питер спит. Ты чего забился в угол?

Он не говорил Агнес про Боба, так что ничего не ответил, а только насупил брови в темноте. Он вытянул затекшие ноги ровно настолько, чтобы не потревожить пса.

— Я рада, что ты поехал, — сказала она вкрадчивым голосом, хотя машина продолжала реветь. — Я знала, что тебе там понравится.

Он кивнул, но внутри у него все стало холодное и жесткое, как кварц.

«Конечно, знала, что понравится. Ты столько про меня знаешь, гораздо больше, чем я сам. Ты знаешь, что реально, а что нет. Что полезно, а что нет. Что надолго, а что на одну ночь. Столько всего про меня знаешь».

Агнес остановилась у дома Питера, и он тут же проснулся, оглушенный отсутствием шума. Все трое вывалились из машины и неловко стояли в растерянности перед калиткой.

— Спокойной ночи, — сказала Агнес и поцеловала Питера в щеку. Но Джастин отшатнулся, испугавшись запаха ее волос и касания ее кожи. Мальчики зашагали по дорожке, с трудом передвигая затекшие ноги.

— Джастин! — крикнула Агнес ему в спину, и он обернулся. — Джастин, пожалуйста, не сердись на меня.

Она догнала его, взяла за руку и притянула к себе. Он не отстранился, и какое-то слишком долгое мгновение они так и стояли, будто не могли двинуться из этого положения ни вперед, ни назад. Наконец Джастин высвободился, вытащил кусочек янтаря из кармана и вложил ей в ладонь, сжав ее пальцы.

— Держи, — сказал он. — Это янтарь.

«Теплый и неугасимый, как любовь», — подумал он, и сердце у него сжалось.

Она не успела ничего ответить, а он уже исчез в доме. Прежде чем завести мотор, Агнес некоторое время сидела на переднем сиденье своей маленькой машины, держа в руке янтарь.

Джастин и Питер разделись по разным концам комнаты и, не говоря ни слова, выключили свет. Было еще рано, но после долгой прогулки на соленом воздухе они чувствовали себя выветренными и уставшими.

Питер заснул сразу же и увидел во сне усыпанный яркими камнями пляж.

Джастин вернулся в тепло своей уютной каменистой заводи и, невесомый, купался в зимнем солнце до рассвета.

44

В день открытия выставки Агнес из Лондона поездом приехал Айван с компанией своих друзей из мира моды. Он предупредил их, что ничего особенного ожидать не стоит: всего лишь скромная фотовыставка в Лутоне, ха-ха. Едва ли она потрясет их до глубины души. Но Агнес его подруга. А дружба все-таки кое-что да значит.

Прибыв на лутонский вокзал, лондонцы сбились в плотную кучу, как стадо гогочущих гусей, и нервно шипели на обескураживающее зрелище.

— Боже мой, — сказал Айван, подняв брови. — Так вот ты какой, Канзас.

Одна из стилисток схватила его за руку и слегка пошатнулась на шпильках:

— Это называется окраина, дорогой.

— Нет разве какой-то там государственной программы реновации?

— Нет, конечно. Им тут и так нравится.

— Невероятно.

Женщина пожала плечами. Не прекращая клясться и божиться, что они больше ни за что не покинут свою ненаглядную столицу, они наняли небольшую флотилию такси и отправились в галерею.

Агнес встречала их в коротком шерстяном сарафане небесно-голубого цвета, пронизанном маленькими дырочками. Каждая дырочка была подшита с изнанки красным фетром и обметана черной хирургической нитью. На голове у нее была фетровая шляпа, увешанная стеклянными и металлическими брелочками. Когда она двигалась, раздавался мелодичный перезвон, как от дверных колокольчиков. По спине до пола спускался узкий полураспущенный шарф, украшенный на каждом конце перчатками. Приятели Айвана недовольно сморщили носы при виде ее наряда и начали осматриваться.

Агнес отобрала лучшие снимки Джастина и сделала из них двухметровые постеры. Всего было двенадцать портретов Джастина, четыре серии по три фотографии. На каждой стене галереи было по три постера. Гигантские фигуры нависали над пустым белым пространством. Дальнюю стену, словно алтарь, занимал триптих из трех снимков. Все части триптиха были сняты во время катастрофы в аэропорту: расплавленное стекло, искореженные тела, горящий металл, корчи мук, оторванные конечности — и Джастин, всюду Джастин. Джастин с отрешенной улыбкой смотрит на ужасное зрелище. Джастин смущенный, Джастин сердитый, Джастин растерянный. В каждую фотографию попадали пол, окна и потолок терминала. Это придавало композициям ощущение грандиозного пространства, отчего