Джастин Кейс - Мег Розофф

Джастин повалился на высокую бледную траву, втянул руки в теплые рукава пальто и закрыл глаза, а Питер пошел к воде.

— Раз пикника не будет, я пойду прогуляюсь, — сказала Агнес, показав на юг, где грязный берег переходил в сверкающий галечный пляж. — Если вдруг мы потеряемся, встретимся здесь же на закате.

Джастин кивнул, не открывая глаз; его разморило от зимнего солнца, и делать ничего не хотелось.

Чик-чик-чик.

Он не стал обращать внимания.

Вернулся Питер, промочивший кроссовки и низ штанов в соленой воде. Он хотел было сказать Джастину, что Агнес показалась ему очень милой и дружелюбной, но вспомнив, какое у друга настроение, передумал.

— Пройдемся? — спросил он вместо этого и повернул на узкую тропинку, тянувшуюся через дюны.

Джастин медленно встал и лениво поплелся следом.

Они прошли по берегу до того места, где дюны уходили в море. По тропе идти было легче, чем по гальке, но здесь их сбивал с ног налетавший с моря ветер, который вздымал песок с дюн, проносился над заводями и ерошил траву. Джастин засунул руки в карманы и натянул вязаную шапку на уши. Он взглянул на Питера: голова высоко поднята, шапки нет, полы пальто развеваются на ветру. Джастин покачал головой:

— Тебе не холодно?

— Не, у меня кровь горячая. Я люблю, когда мозги продувает холодным воздухом, забыл, что ли? Заставляет думать как следует, чтобы не замерзнуть.

— Ты чокнутый.

Питер, опьяненный морским воздухом, рассмеялся.

Джастин спустился по тропе к скалистому берегу. Здесь ветер дул слабее. Он остановился у каменистой заводи и присел, чтобы получше ее рассмотреть. Воду пронизывали косые лучи солнца, и поверхность ее была почти гладкой, если не считать легкой ряби там, где пробегал ветер. Он коснулся воды. Теплая.

Джастин лег и почти вплотную приблизил лицо к поверхности. Он представил, как плавает там среди водорослей. От его выдоха прошла рябь, и он задержал дыхание, чтобы дать воде разгладиться. Прикрыв глаза, он мысленно опускался все глубже и глубже, плавно скользя в окружении неожиданно теплых течений в своем безопасном укромном мирке. На дне медленно открывались и закрывались темно-красные анемоны, как чьи-то нежные и манящие губы. Он подплыл ближе и заглянул в глубину цветка, погладив бархатистую красную плоть его горла. У основания полипа ползла улитка, оставляя за собой слабый след на песке. Теперь он заметил колонию крабов, которые болтались на цыпочках туда-сюда в такт легкому покачиванию волн в заводи. А вот его окружила стайка любопытных мальков, тыкавшихся в него своими невесомыми телами.

Солнце зашло за облако, и Джастину вдруг стало холодно. Он поднялся, оставив маленькую экосистему, и пошел по следам Питера вдоль пляжа. Он видел, как друг шагает далеко впереди вдоль кромки воды. Агнес нигде не было. Хотя изогнутая линия побережья хорошо просматривалась вдаль, он нигде ее не находил. Может, ее заглотила коварная трясина сверкающих камушков.

Джастин остановился посмотреть, как стая бакланов охотится с наполовину погруженного в море валуна, а когда двинулся дальше, Питер тоже исчез. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они с Бобом неожиданно наткнулись на Питера. Он приютился в укромной ложбине меж двух дюн. Боб плюхнулся на песок, положив голову на передние лапы, и сонными глазами смотрел, как Питер листает потрепанную книжицу по геологии.

— Привет, — сказал Питер, подвинувшись, чтобы Джастин сел. — Я тут читаю про балтийский янтарь. Оказывается, им все побережье усыпано. Тут пишут, что его собирали здесь много веков, но я весь день искал и ничего не нашел. Странная книжка, вот послушай. — Он отыскал нужную страницу: — «Балтийский янтарь возрастом в пятьдесят миллионов лет — огненный, теплый и неугасимый, как любовь». Удивительно романтично, скажи? Только не знаю, как его отличить от обычных желтых камней.

Он высыпал Джастину на ладонь пригоршню желтоватой гальки.

— Посмотри на свет. Янтарь должен быть полупрозрачным.

Джастин поднимал камушки один за другим на свет. Самые обычные камни.

— Жаль, что мы ничего не оставили на пикник. Умираю с голода.

— Я тоже. Пойду еще поищу янтарь. Пока рано возвращаться.

Он поднялся на ноги и ушел, а Джастин с Бобом остались в тесной ложбинке. Солнце опустилось уже низко, но их маленькое укрытие располагалось идеально для того, чтобы поймать остатки слабых лучей. Джастин лег на песчаный откос и принялся мечтать о янтаре. Скоро станет холодно. Боб уже пристроился к нему поближе, чтобы было теплее.

Спустя несколько минут он увидел, что Агнес с Питером вместе идут в его сторону. Иногда Агнес останавливалась, чтобы поднять ракушку или сделать снимок Питера, и на Джастина накатила волна ревности.

«Так вот к чему эта поездочка, — подумал он. — Хотела лишний раз напомнить мне, что ей кто угодно подойдет».

Он перевернулся, вдавил лицо в землю, моргнул и почувствовал, как ресницы коснулись песка. Слегка приподняв голову, он увидел, как Питер и Агнес присели на корточки у кромки воды и смеются. Они не смотрели в его сторону и через некоторое время пропали из вида. Он мог бы продолжить за ними подглядывать, но подавил это желание.

Боб вздрогнул и вопросительно посмотрел на Джастина.

— Ладно, — вздохнул он, не желая уходить из своего укромного угла. — Пойдем обратно.

Он шел медленно и поднимал каждый попадавшийся на пути желтый камень. Большинство упорно не хотели светиться на солнце; лишь несколько показались прозрачными, но они были тяжелыми и холодными. Один за другим он зашвырнул их в море. Ему нравился глухой бульк, с которым они разрывали поверхность воды.

«Это, наверное, такая же сказка, как про поющих русалок», — подумал он.

Подходя к концу пляжа, Джастин приблизился к морю, где галька поблескивала в последних низких лучах солнца. И тут, без всякого предупреждения, пляж вдруг преобразился и засветился россыпью горящих камней. Где еще секунду назад ничего не было, они вспыхнули на фоне матовой гальки, как маленькие факелы.

Дрожащими руками Джастин поднял один из камушков и посмотрел на свет. Тут же стало видно его многослойную сердцевину. Он сжал в кулаке древнюю каплю смолы, обкатанную морем и зажженную солнцем, кожей ощутил ее легкость и тепло. Охваченный возбуждением, он поднимал камни один за другим, пока не набрал двенадцать горящих пламенных капель. В каждой раскрывался особый внутренний пейзаж золотых оттенков, от бледно-желтого до красновато-мраморного.

А потом солнце ушло, и они исчезли.

Он исступленно обыскивал берег, но тщетно. Солнце село за горизонт, и весь пляж