Джастин Кейс - Мег Розофф

По всему залу были расставлены безликие тряпичные манекены в одежде, сделанной Агнес, — они были похожи на рукодельных кукол из белого муслина. На каждой войлочные перчатки ярких веселых цветов с оборванными концами, как будто им отрезали пальцы. У льняных рубашек оторваны рукава; серые холщовые сумки подбиты подкладкой из красного шелка, которая пробивалась сквозь небольшие разрезы и длинными клочьями свисала наружу. Свитеры и футболки изрешечены, а дырки аккуратно обметаны по краям хирургической нитью и изнутри залатаны красной тканью.

Очень красиво. И до дрожи жутко.

Джастин пришел в галерею из торгового центра, куда он заходил купить брату подарок. Он уже готов был отказаться от поисков, но сегодня собрался с духом, взял центр приступом и нашел именно то, что искал. Когда он попросил в магазине завернуть подарок, его направили в очередь к стенду с рождественской упаковкой, где он полчаса прождал с дюжиной других раздосадованных покупателей.

Когда наконец подошла его очередь, служащая взглянула на его подарок и потребовала двойную плату.

— Превышает положенный размер, — сказала она недовольно. — И форма неправильная. И в пакет не влезет к тому же.

«В следующем году, — подумал Джастин, протягивая четыре фунта, — я куплю парню коробку кубиков и облегчу вам работу».

Только выйдя из магазина, Джастин понял, что ему теперь весь вечер таскаться с этим свертком. С такой штуковиной, больше метра в длину, обернутой в бумагу с оленями и повязанной пышной серебристо-зеленой лентой, изображать крутого и безразличного, как он хотел, будет непросто.

С Питером и Доротеей он встретился у входа в галерею. Питер аккуратно загородил собой стеклянные двери с афишей, и Агнес Би тотчас же с улыбкой протиснулась через толпу, чтобы встретить их. Она поцеловала Питера, но Джастин отступил на шаг, а Доротея напустила на себя нецелуемый вид. Все четверо чувствовали себя неловко. Никто не осмеливался взглянуть на стены за спиной Агнес, и оставалось только смотреть друг на друга.

Агнес покосилась на сверток Джастина.

— Не волнуйся, — сказал он устало. — Это моему брату.

«Не подумай, не какая-нибудь жалкая попытка тебя вернуть».

— Положить его, я так понимаю, некуда. — Взгляд Джастина заскользил по галерее в поисках гардероба и по пути неизбежно столкнулся с двенадцатью громадными постерами, на которых возвышались его собственные изображения.

Он медленно перевел взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза, по дороге избавившись от всякого выражения. А потом еще медленнее он оглядел ее саму с головы до ног: распущенный шарф с маленькими ручками, пришитыми к каждому концу; красные дырочки, стянутые хирургической нитью; изящные осколки стекла, позвякивающие на ее шляпе. Он охватил взглядом весь образ Агнес: наряд в стиле «жертва катастрофы эпохи постмодерна», а кругом портреты ее мрачного несчастного отвергнутого любовника, ее брошенного проблемного юного девственника, который вдобавок явился сюда собственной персоной, и как нарочно в руках у него (для большего драматического или скорее комического эффекта) огромная плюшевая игрушка в безвкусной обертке.

Иначе говоря, портреты его самого.

Агнес отобрала их с особой тщательностью, показав его то грустным, то смущенным, то отрешенным. Она изобразила его таким уязвимым, таким беспомощным. У него был безнадежно жалкий вид.

Обреченная юность, как же. Когда он размышлял о том, что обречен, он и не представлял себе, что развязка наступит здесь, в ярко освещенной комнате, битком набитой людьми. Боже мой, подумал он. Сколько еще несчастий он сможет пережить?

— Что скажете? — слишком уж радостно прощебетала Агнес.

Джастин стоял неподвижно. Он ничего не говорил. Боб всматривался в лицо Агнес. Доротея не дышала, а Питер отвернулся, чтобы не видеть, как боль сочится и собирается в лужу у ног его друга.

— Слушай, Джастин, — начала было она, но тут ее кто-то окликнул, и она убежала, не скрывая облегчения.

— Хочешь, уйдем? — прошептала Доротея.

Джастин по-прежнему молчал.

— Что ж, — сказал Питер, как истинный стойкий англичанин под обстрелом. — Раз уж мы тут, можем и посмотреть.

Когда они вошли в зал, Джастин краем глаза заметил платье, расшитое крошечными красными точками. Кровь, с ужасом подумалось ему. Оно залито кровью. Он вздрогнул, отвернулся и увидел льняную рубашку с зияющей дырой вместо рукава.

Джастин застыл на месте. По толпе прошел шепоток. Стоило кому-то заметить, что мальчик с фотографий в том же самом пальто стоит посреди комнаты, как его присутствие привлекло всеобщее внимание.

— А он симпатичный, — прошептал кто-то. — Только, похоже, не в себе.

«Напротив, — подумала Агнес, — он именно что в себе».

К ней подошел Питер:

— Надо было его предупредить.

Она скрестила на груди руки:

— И каким же образом?

Питер промолчал.

— Я его правда очень люблю, знаешь. — Она помолчала и оглядела комнату. — Просто не в том смысле, в каком он хотел бы. — В ее голосе послышалась жалобная нотка.

«Так вот как, — подумал Питер. — Джастин жаждет любви, а Агнес жаждет искупления вины».

Пусть и жестокие, фотографии Джастина были прекрасны. Агнес уловила трепетную растерянность, таившуюся под тонкой прозрачной кожей его друга. Снимки просвечивали его, как рентген, снимали слои плоти, обнажая душу настолько незащищенную, что она могла бы открыться только любви и доверию.

Он смотрел не в камеру — он смотрел на Агнес.

Питеру стало неловко, как будто он подглядел что-то личное, и он отошел.

Сцены крушения самолета, как ни странно, было рассматривать легче, так как то был очевидный и неоспоримый ужас. Такой вуайеризм казался приличнее. Можно было подумать, какой кошмар, как несправедливо, как больно, как трагично. И как выразительно, как храбро запечатлено. Спору нет, противопоставив трагедию и жертву, Агнес удалось показать что-то неожиданно трогательное.

Питер оглядел полную народу комнату в поисках знакомых лиц и увидел, что к нему через толпу пробирается Джастин.

У триптиха собрались люди, но Джастин, еще не видя всю работу целиком, уже восстановил недостающие кусочки по памяти. Медленно, но неизбежно продвигаясь все ближе к работе, охваченный то ли страхом, то ли негодованием, он уже знал, что увидит.

Эти фотографии. Она не имела права…

Что? Снимать? Печатать их? Выставлять?

Да.

Он огляделся в поисках Агнес. Продравшись к ней, он с силой схватил ее за руку и оттащил от кучки приспешников.

— О чем ты вообще думала, Агнес? Это чудовищно. — Глаза его горели. — Ты чудовище. Что ты наделала? Выставила меня как какого-то уродца. И даже меня не спросила.

Кровь в нем кипела от ярости. Он мог бы сейчас убить ее, себя и всех в этой комнате.

— Извини, Джастин. Надо было тебя предупредить, — попыталась оправдаться Агнес. — Просто мне хотелось что-то создать. Понимаешь?

— Создать? Из чего? Из трупов? Из меня?

Она посмотрела