Родной дом - Нина Александровна Емельянова

Роман подошел и, любуясь на вороную, причмокнул языком.

— Э! Не хотел брать двух коней, а теперь к ветеринару водил? — Он засмеялся, и Витька увидел, что у цыгана белые, как сметана, зубы, а один, наверное, выбитый.

— Не хотел и не возьму никогда! — отрезал дядя Филипп — Каких ты одров за нее давал, думаешь, не вижу? Я сколько лет конюхом, лошадей, слава богу, видал, знаю.

Сидя на своем рыжем коне, дядя Филипп смотрел на цыгана сверху вниз и, казалось, видел его насквозь. Он тихо потянул повод, и Победа, легко переступая ногами, подобралась к нему ближе.

— Хороших давал, работящих. Тебе хотел лучше сделать, — усмехнулся Роман, еще раз окидывая любующимся взглядом красавицу Победу, которая с дружелюбием и любопытством косилась на цыгана, чуть подавая к нему голову и насторожив ушки.

— Э-эх! Хороша! — не выдержал Роман и, махнув рукой, пошел по улице, красуясь на ярком солнце своей молодцеватой походкой.

Тетя Лиза сказала, что это просто грешно променивать такую прелестную лошадь.

Дядя Филипп, очень довольный, еще и сам громко добавил, явно желая (Витька это сразу понял), чтобы услышал Роман:

— А умница! Лошадь эта куется на руках, ее не надо заводить в станок… Норов же ее вот в чем: если кто с лошадьми обращаться не умеет, нипочем на ней не уедет: завернет она сразу в конюшню, п оттуда ты ее не вытянешь. У нашего председателя была с ней такая неувязка, а к этому черту Роману — видали сейчас? — она сразу с доверием. Или они наговоры какие-нибудь знают?…

В это время Роман обернулся и, заметив усмешку на губах дяди Филиппа, погрозил ему пальцем.

— Э-э, — закричал он, — я тебя вижу насквозь, Филипп! Ты лошадей любишь, как наш брат, цыган. Ты с конем век не расстанешься!..

И, помахав рукой, снова зашагал дальше.

Дядя Филипп смотрел ему вслед, потом вздохнул:

— Сказать тебе, сватья, ведь верно угадал Романко-то. Вот угадал, будь он неладен! — и с нежностью посмотрел на Победу.

В шляпе и хромовых сапогах! Витька, конечно, так и догадался, что не кто ином, как Роман, и угнал лодку у дядя Миши. Вот как повезло: сразу все выяснил!

— Отсюда-то вы домой? — спросил дядя Филипп. — А то у меня тут велосипед — давно уже стоит, с самых дождей. Оставил до сухой дороги. Ты его, Витя, не отвел бы хоть к вам в Кедровку? От вас я его легко возьму.

Витька вспыхнул до самых волос, умоляюще посмотрел на тетю Лизу и спросил, волнуясь:

— Дядя Филипп, а мне можно на нем ехать самому? Я умею.

— Поезжай, только бережно.

Тетя Лиза поняла Витькин взгляд:

— С конем я прекрасно и без тебя управлюсь и отца твоего дождусь. Поезжай, поезжай!

— Нет, тетя Лиза, я лучше сбегаю у папки спрошусь. — И он побежал в контору МТС.

— Одно дело, значит, решено, — сказал дядя Филипп, — но и второе решение требуется принять: ждем вас, сватья, вместе с Алексеем Васильевичем в Ингу, к нам гостить. От Кедровки до нас машины ходят постоянно. Да и всего пути семь километров.

Тетя Лиза пообещала.

Так и вышло, что Витька поехал на базар вместе с отцом и тетей Лизой, а возвращался отдельно, самостоятельно. И это был совершенно особенный случай, который не часто встречается в жизни. На время обратного пути Витька делался полным хозяином прекрасного дядиного велосипеда. Он мог ехать как хотел: быстро мчаться на нем под гору и заезжать вверх, в гору, мог слезть и вести его за руль, мог сесть на поляне у дороги и рассматривать блестящую машину. Отец еще ни разу не давал ему свой велосипед в такие дальние поездки.

Выехав за поскотину — прямо дух перехватило, как хорошо! — Виктор с высокого берега Светлой увидел, что внизу на песках купается целая компания мининских ребят. И, хотя теперь Витька был почти уверен, что лодку угнали цыгане, не мешало спросить у них про «городских». Он по собственному опыту знал, что от ребятишек, сведущих во всем, что происходит на их реке и в деревне, можно многое разузнать. Да и велосипедом хотелось похвалиться. Он подъехал к берегу и слез с велосипеда.

— Ой, ой, вот это машина! — восхищенно сказал один из мальчиков.

— Дядя доверил отвести. — Виктор не снизошел до объяснений, куда отвести и почему «доверил» ему дядя свой велосипед.

После предварительного разговора о разных вещах Виктор спросил как бы между прочим:

— Вы, ребята, не встречали тут на берегу чужих? В шляпах и хромовых сапогах.

Ребята переглянулись:

— А зачем такие сюда поедут?

— Может быть, рыбачить. Возьмут чью-нибудь лодку, порыбачат и бросят, а сами уедут обратно.

— Нет, — сказали два мальчика, немного знакомые Витьке, — таких у нас тут не было.

Ребята оживленно заговорили: последние несколько дней, когда установилась хорошая погода, они все время проводят на берегу Светлой.

— У нас даже школьный участок к самому берегу подходит, — сказал мальчик постарше других, аккуратно одетый в майку и новые брючки. — Я там каждый день работаю, и я бы видел, если бы кто новый появился на берегу.

«Ну, все! — сказал себе Витька. — Некому, кроме Романа, угнать лодку. С кем-нибудь из своих и угнал!»

Витька посидел с ребятами полчаса, рассказал, что к ним приехал дядя из Москвы и подарил ему такую тоненькую леску, которая в воде совсем незаметна, но леска эта «выдержит тяжесть в восемь килограммов!» Мальчики заспорили, никто из них не слыхал о такой леске, и Витька еще некоторое время употребил, чтобы убедить их в правильности своих слов.

Потом он ловко вскочил на велосипед и поехал домой. Настроение у него было самое веселое: он напал на важный след! К тому же двенадцать километров увлекательного пути были перед ним. Витька ехал на дядином велосипеде по лесной дороге и распевал от избытка радости необыкновенные стихи собственного сочинения.

В них было и про войну, и про самолет, который несется над морями и лесами, и про бесстрашных боевых командиров.

Добравшись до Кедровки, Витька торжественно и спокойно проехал по селу на красивом, сверкающем никелем велосипеде, перехватывая, к своему удовольствию, завистливые взгляды встречных ребятишек. Он застал всю семью дома: отец с тетей Лизой не только вернулись из Минина, но успели пообедать и собирались вместе с дядей идти ловить рыбу бреднем. С ними, конечно, увязывался и Федя. Тетя Лиза стояла во дворе,