Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

Я зашел обратно в квартиру. Стив и Меган все еще ссорились на кухне. Взрослые что, только этим и занимаются в жизни? Я лег на диван и начал думать, что в этот момент может происходить дома в Гейтсхеде. ЖП при мне слетал с катушек на ровном месте, например, когда вода попадала на шорты или когда его просили не садиться за руль мертвецки пьяным. Что он сделает с мамой, если обнаружит, что пропало его пиво?

Еженедельно погибают две женщины.

Я включил телик и нашел футбол. Играли шотландские команды, но я все равно начал смотреть матч. Голоса в кухне стали тише, как будто устали от собственной громкости, и дверь открылась. В гостиную зашел Стив и сел рядом со мной. Он снова начал шептать мне на ухо. На этот раз шепот пах пивом.

– Это ты меня втянул в эту историю.

Тут не поспоришь.

Мы просто сидели и смотрели матч. После первого тайма Меган зашла в гостиную с маленькой порцией пасты на подносе. Наверное, тоже на диете, как моя мама. Она расположилась третьей на диване. Мы сидели тесно, как шпроты в банке. Никто долгое время ничего не говорил.

Наконец Меган прервала молчание.

– Ты в первый раз в Шотландии, Дэнни?

– Ага.

И надеюсь, в последний.

Меган вытерла каплю соуса с футболки.

– Чем будете заниматься всю неделю?

– Понятия не имею, – ответил папа.

– Если бы было потеплее, вы могли бы съездить на озеро Лох-Ломонд. Дэнни наверняка бы понравилось.

Это вряд ли.

Снова повисло молчание.

Вот так я провел первый вечер в Шотландии: сидя на диване с двумя недовольными шотландцами, которых никогда раньше не видел, и наблюдая за игрой «Мотеруэлл» и «Партик Тисл».

Двадцать два

В ту ночь я почти не спал. Чужая кровать, чужое место, странная ситуация.

Я думал, Стиву и Меган надоест скандалить, но, проснувшись, услышал, что они продолжают. Видимо шли на мировой рекорд в дисциплине «самая долгая ссора». Только в этом доме орала исключительно женщина.

Я проверил телефон в надежде, что Эми выпросила свой у учителей. Но нет, не повезло. Ноль непрочитанных. Я оделся. Быстренько, пока в комнату не зашла Меган. Сел на диван, думая, что дальше делать. Меган вошла почти сразу. Сегодня она выглядела иначе: длинная юбка, куртка фирмы «Пуффа», черные туфельки, макияж.

– Ты позавтракал, Дэнни?

Я мотнул головой.

– Тогда иди поешь. Хлопья в шкафчике рядом с плитой.

Она казалась приветливой. Чего не скажешь про Стива.

Меган сняла сумочку с крючка на стене и направилась к двери.

– До скорого.

– Ага.

Бабах.

Я пошел в кухню и нашел шкафчик и хлопья. Миску с хлопьями я взял с собой на диван. Не успел поднести ложку ко рту, как открылась дверь спальни. В гостиную вошел Стив. На нем были футболка и плавки. Так он выглядел еще худосочнее, чем вчера, не папа, а какой-то шкет. Я даже татуировки на нем не заметил. Надо быть крепким орешком, чтобы решиться на татуировку. Отец Барри покрыт ими с ног до головы.

Я подумал, сегодня он будет в настроении, не то что вчера. И опять ошибся.

– Ну и свинью ты мне подложил. Размером с дом, – сказал он.

Мне вообще-то не нравилось, когда незнакомые люди так со мной разговаривают, но Стив-то другое дело, он вроде как мой папа.

– Прости, Стив.

– Меня зовут Стиви.

Не понимаю, зачем он добавил эту букву в конце. По мне так лишняя трата времени. Но добавил так добавил, что теперь.

Стиви сел прямо на пол и начал тереть лицо руками. Снова и снова. Потом поднял глаза на меня.

– Ну и что мне с тобой делать, господи боже мой?

Я пытался есть хлопья, но под его пристальным взглядом не мог проглотить ни крошки.

– Почему ты так на меня злишься?

Стиви рассмеялся.

– Поставь себя на мое место, Дэнни, – сказал он. – Маленько попытайся встать на мое место. Представь на секунду: кто-то, кого ты никогда в лицо не видел, нежданно-негаданно заявляется к тебе домой без приглашения и говорит, что пробудет неделю.

– Я не просто человек с улицы.

Думаю, он ожидал от меня дельный ответ.

Тогда я решил задать дельный вопрос.

– Почему ты бросил маму?

Стиви грыз ногти, точнее, то, что от них осталось, сидя на полу и глядя в никуда.

– Я спросил…

– Я слышал твой вопрос, – огрызнулся Стиви. – Штука была не в том, что я хотел ее бросить, а в том, что мне пришлось.

– Как это?

Он сделал глубокий вдох.

– Твоей маме было всего пятнадцать. Мне – всего шестнадцать. – Неудивительно, что он так юно выглядел. – Мы были детьми, а что еще смешнее, мы с ней даже не встречались. Подпили на одной вечеринке. Она забеременела. Представь, что было дальше.

– Катастрофа, типа как крушение «Титаника».

– Точно.

– Значит, вы с мамой перепихнулись и поэтому тебе пришлось уехать?

– Не просто перепихнулись, Дэнни. Мы тебя заделали. Заделали ребенка.

– И ты уехал жить в Шотландию.

– Не сам уехал. Меня сюда выслали.

– Только из-за меня?

– Не только, Дэнни. Была еще куча всего. Знаешь такое выражение, в семье не без урода?

Я кивнул.

– Вот я и был тем самым уродом. Уродливее было не сыскать во всей округе, а то и во всей, блин, стране. Мама тогда говорила, нам уже можно спокойно копам ключ от нашего дома выдать, так часто они к нам приходили.

– Что же ты такого сделал?

Я видел, что он не хочет обо всем этом рассказывать. Но все равно рассказал.

– Тачки воровал. Занимался поджогами. Промышлял магазинными кражами.

Я смотрел на него, и улыбка поползла по моему лицу. Не мог поверить, что мой тощий мелкий папа мог заниматься подобными вещами.

– Гордиться тут нечем, Дэнни.

– И копы тебя ни разу не прищучили?

– Только совсем по мелочи. Везло, скорее, а не потому что я такой умный и предусмотрительный. Вот столько отделяло меня от жизни за решеткой. – Он едва раздвинул большой и указательный пальцы, на пару миллиметров. – Беременность твоей мамы стала последней каплей. Родители, сытые моими выходками по горло, отправили меня сюда, в Эдинбург, к дяде Коннору и тете Фионе. – По выражению его лица я понял, что