Родной дом - Нина Александровна Емельянова

Из-за черты песка показались три головы, потом выросли три девичьи фигурки. Постояли, выделяясь на синем небе, тонкие и легкие: одна в платочке, две другие с открытыми русыми волосами, — и стали спускаться босыми ногами по горячему песку к воде, туда, где выше по течению всегда купались девочки.

— Вот Тонька тетки Дашина, — сказал Витька. — Приехала из Томска на каникулы, так наша Кума от нее не отстает. Всюду вместе ходят.

— Тонька же учится на доктора, а Таня о том только и думает. Наверное, выспрашивает, как ей туда поступить, — ответил Антон. — И Наташка с ними пришла.

Девушки подошли к самой реке и остановились, пробуя пальцами воду.

— Хо-лодная, — сказала Наташа, отдергивая маленькую твердую ногу и оглядываясь на сидящих у реки товарищей.

— Хорошо! — сказала Тоня. — Вот накупаемся!

— Лучше, чем экзамены сдавать? — спросила Таня-Кума.

— Это совсем разное. Тут покой, отдых… (В тоне, каким это было сказано, Витьке что-то не понравилось.) А то — волнение, напряжение всех чувств, и…

— Победа! Так?

Тоня тряхнула головой и ответила:

— Хотя бы и так.

— Тебе хорошо, ты все на «отлично», — вздохнула Таня-Кума.

— И ты можешь все на «отлично».

— Могу, да не выходит.

— Ого, — насмешливо сказал Витька, — все на «отлично»! Ну, это уж ладно. Только почему это, Антон, когда девчонки одни, то разговаривают между собой обыкновенно, а если их кто-нибудь слушает, представляются: «Тут покой, отдых! … — Он скривил губы в гримасу. — У меня напряжение всех чувств!» А еще в Томске учится!

— Важничает перед Таней, — сказал Антон, — а Таня, погляди, как ее обгонит.

Девушки пошли по берегу, увязая в горячем песке туда, где выше по течению они всегда купались.

Витька поглядел им вслед и тут услышал разговор за своей спиной. Он обернулся и вытаращил глаза: к ним по краю высокого берега шли дядя Алексей и учитель Андрей Степанович! Когда и как они познакомились, было неизвестно, но не иначе — дядя затеял какой-то разговор, касающийся Витьки!

Витька давно понял, что каждый случай жизни, каждое дело, будто бы и постороннее, западает в голову дядя Алексея и через некоторое время вдруг оказывается, что он и не выпускал его из головы, думал об этом деле и неожиданно разобрался в нем. а если надо, дал ему ход. Очевидно, про школу дядя спрашивал не зря и, конечно, не забыл, как ответил Витька на его вопрос.

Все это подтвердилось, когда дядя и высокий, с шапкой седеющих волос и впалой грудью учитель Андрей Степанович подошли и остановились выше на берегу.

— Ну, как дела? — спросил учитель.

Этот вопрос учителя был известен всем ребятам класса: Андрей Степанович не только преподавал русский язык, но уже два года был классным руководителем и знал многое о семьях своих учеников.

Витька и Антон поднялись наверх и, поздоровавшись ответили, что все свои дела на сегодня они уже закончили.

— Мы с Антоном тут встретились и отдыхаем, — заключил Витька, не вдаваясь в подробности, какие именно дела были им сделаны сегодня.

— Тебе, Виктор, пожалуй, не от чего особенно отдыхать, — усмехнулся дядя. — Ты, кажется, не очень утруждаешь себя.

— Я и не говорю, дядя Алексей, что это я устаю, но Антон пришел после работы, он лен мял, и, конечно, прошлогодний, пыли в нем до черта… — и Витька осекся.

— Да, — сказал Андрей Степанович так, будто они уже разговаривали с дядей Алексеем на эту тему, — эти оба — мои хорошие ученики. — И большой своей ладонью поерошил волосы на голове Антона.

— Кажется, оба действительно способные ребята, — сказал дядя.

Учитель задумчиво глядел перед собой на воду Светлой.

Виктор думал, что Андрей Степанович сейчас скажет хорошие слова о нем, Витьке, скажет: «Это у меня лучший ученик: читает прекрасно, он у нас и математик хороший», как уже однажды говорил в школе при секретаре райкома.

Но Андрей Степанович сказал:

— Д-да. Так вот, из этой головушки будет толк! — Он снова провел ладонью против коротких, ежиком, волос Антошки и задумался, глядя на реку. — Смотри-ка, Антон, на правой удочке у тебя дергает! — И, когда Антошка метнулся вниз по склону к воде, учитель посмотрел на дядю Алексея-. — Гордый, неуживчивый характер, большое самолюбие. Есть причины для этого. Характер!

Что хорошего, если человек «гордый, неуживчивый», Витьке было и непонятно, и имеете с тем он чувствовал, что это и впрямь хорошие, достойные черты.

Но самое удивительное было то, что учитель говорил почему-то не о нем, он не заметил, что все-таки лучший-то ученик из них именно он, Виктор! А Витька всегда так и считал. По давно уже сложившемуся мнению Виктора о себе самом, он был смелый и ловкий мальчик, все знал и обо всем мот поговорить и даже поспорить; он все мог сделать, и если не делал, то просто потому, что ему не хотелось. Куда бы он ни пришел, ему казалось, что это он главный, кого дожидались товарищи и не начинали без него никакой игры. То, что товарищи без него заложили прекрасный фруктовый сад на пришкольной площадке, Виктор не брал в счет: он просто не хотел тогда работать в саду, а его и не позвали — только и всего!

— Андрей Степанович, — сказал Витька, — а как я учусь? Вот дядя Алексей хотел со мной в школу зайти, спросить.

— Как ты учишься? — Учитель хитро подмигнул ему глазом: — Хочешь, чтобы я тебя похвалил? Ну что ж, и похвалю.

Витька даже подобрался весь поближе к Андрею Степановичу, и рот его немного открылся.

— Похвалить тебя можно за выразительное чтение, только ты часто любуешься собой, когда читаешь вслух, и даже гримасничаешь… — Андрей Степанович рассмеялся, припомнив что-то, — А как вы думаете, Алексей Васильевич, хорошо товарищу подсказывать только на четверку?

Витька покраснел, а дядя Алексей спросил:

— Как так — на четверку?

— А так. На пятерку он, видите ли, сам знает, а товарищу взялся подсказать, да и пожалел: подсказывая, кое что пропустил — пусть получит четверку.

— Правда это, Виктор? — спросил дядя.

Виктор кивнул головой.

— Вот то-то и есть! Учишься ты хорошо, а вот хитроумие какое-то есть у тебя. Мы сейчас с тобой не на уроке, и я скажу тебе: уж если помогать товарищу, надо делать это полной мерой. Конечно, не подсказкой на уроке, не таким способом это делать.

— А если бы, — решился Виктор, — я ему подсказал на пятерку, вы, Андрей Степанович, все равно не поверили бы.

— Ты так это