Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

Мама даже спорить с ним не стала, как будто заранее знала, что проиграет. Но я не хотел сдаваться.

– Зачем ты снял гирлянду?

– Потому что это пошлятина. Вот купишь свой дом – и развешивай там огоньки сколько угодно, Генерал.

ЖП открыл еще одну банку пива.

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

Чуваком, живущим как можно дальше от тебя.

– Не знаю.

– Ну, Дэнни, – застонала мама, гладившая в тот момент одну из гигантских рубашек ЖП.

Странно. В школе на тебя орут за то, что болтаешь, дома – за то, что молчишь.

– Футболистом, – сказал я.

– Эти пацаны гребут миллионы за то, что пинают по полю сферическую штуку из кожи. Но вообще и нам бы перепало. Мне бы ты купил Феррари, а маме – беговую дорожку, чтобы мясцо с нее немного пообтрясти.

ЖП рассмеялся, как будто очень смешно пошутил. Мама просто продолжала гладить. Будто оглохла, как бабушка.

– А ты, оказывается, разговаривать умеешь, – сказал я, глядя прямо на него.

ЖП отставил банку с пивом и перевел взгляд на меня. Его лицо постепенно краснело.

– Если собираешься так со мной разговаривать, лучше сразу иди в секцию по боксу.

– Начнешь и меня бить, да?

Каллум выглядел так, будто сейчас взорвется.

– Дэнни, иди в свою комнату, – сказала мама.

Дважды просить не пришлось. Я побежал к себе в комнату и выглянул в окно. На всех домах горели праздничные огоньки. Только наш стоял совершенно неукрашенный. Так теперь будет всегда. Пока я не выберусь отсюда.

Я сидел на кровати в полной темноте. Радовался, что ответил ЖП, но боялся, что он выместит злость на маме или на мне. Надо было взбодриться, поэтому я стал представлять всякие пошлости, которые делал с Эми. Начиналось самое интересное, когда в комнату вошла мама.

Мама умела произносить мое имя шестью разными способами. «Дэнни-ты-вел-себя-хорошо», «Дэнни-ты-вел-себя-плохо», «Дэнни-это-было-тупо», «Дэнни-огромное-спасибо», «Дэнни-я-не-понимаю-о-чем-ты» и «Дэнни-ты-нарываешься-на-неприятности». На этот раз она точно обратилась ко мне шестым способом.

– Дэнни…

– А.

– Мне не нравится, как ты разговариваешь с Каллумом. И не нравится, как ты с ним не разговариваешь.

– Он выбросил рождественскую гирлянду в мусорку.

– Это его дом, Дэнни.

– А я думал наш.

Мама по привычке строго сложила руки на груди.

– Дэнни, ты иногда прямо как гвоздь в заднице.

– По крайней мере я не трус.

Она стояла и смотрела на мигающие огоньки на улице.

– Ты думаешь, я трусиха?

Я не мог просто так убрать это слово из нашего разговора, как убирают в корзину файл с рабочего стола. Я уже его произнес.

– Ага. – Света было достаточно только на то, чтобы увидеть, как мама прикусила губу. – Что с тобой случилось? Что случилось с моей мамой, которая могла наорать в магазине на татуированного жлоба?

Мама, кажется, устала спорить. Она вообще от всего устала.

– Все наладится, когда мы поженимся, – тихо сказала она.

– Он что, перестанет тебя бить? На том сайте пишут совсем другое.

– Там пишут не про таких людей, как мы с Каллумом.

– Нет, как раз про таких. Мы такая семья. Почему ты этого не видишь, мам? Что с тобой?

– Дэнни, я его люблю.

От последнего слова я весь аж содрогнулся.

– Но он тебя не любит.

Мама ничего не ответила.

– Я никогда не приму эту жирную сволочь, до самой смерти. Ненавижу его. Хочу, чтобы он сдох.

Она присела рядом со мной на кровать.

– Он говорит, на Пасху мы все вместе поедем на Тенерифе. Что скажешь?

– Еще одно жаркое место на планете, где он станет тебя душить.

Мама встала с кровати.

– Вот что мне с тобой делать?

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

После всего, что наговорил, я ждал, что внизу разразится скандал. Но вместо ора я услышал стук входной двери. Ясно, пошел в паб. Мама в безопасности. По крайней мере на пару часов.

Не знаю, как я тем вечером уснул, но тем не менее мне это удалось.

Проспал я, правда, недолго.

Дверь распахнулась, и в мою комнату влетела мама. Она включила свет и разбудила меня. Я щурясь смотрел на нее. Судя по выражению ее лица, она только что увидела привидение. Наверное, ЖП избил ее из-за того, что я сказал.

– Мам?

– На Каллума напали.

Тридцать восемь

Напали? Разве это возможно?

Я оделся, но мама оделась еще быстрее. Про пальто она даже не вспомнила, хотя на улице был дубак.

– Скорее, Дэнни! – крикнула она, как будто в доме бушевал пожар.

Я сбежал вниз по лестнице.

– Куда мы?

– В больницу, а ты куда думал, черт возьми?

Мама запрыгнула в принадлежавший ЖП «Рендж-Ровер», и мы сразу тронулись с места. Я никогда раньше не видел ее за рулем его машины. Водителем в доме был он. Ее даже близко к рулю не подпускал. Теперь я понимал почему. Мотор рычал и визжал, мама не снижала скорость перед поворотами, игнорировала все дорожные знаки и сигналы светофора, настоящий кошмар на колесах.

– Что случилось? – спросил я, держась за сиденье.

– Ничего не знаю. Мне позвонили из полиции и сказали, что на него напали.

– Где?

– На обратном пути из паба.

Гейтсхед реально катится в пропасть.

– Кто напал?

– Хрен его знает.

Когда мама начинает ругаться, значит, настало время прикрыть варежку.

До больницы мы доехали быстро – еще бы, на такой-то скорости. Заезжали на парковку под скрежет тормозов. Мама нашла место, но не стала тратить время на выравнивание машины, просто выключила двигатель, выскочила из салона и побежала к зданию больницы, даже не оплатив парковку.

Никогда не видел, чтобы она так быстро бегала. На самом деле я вообще никогда не видел, чтобы мама бегала. Я метнулся за ней, догнал, и мы вместе зашли в больницу через огромные двери. Там столько всего творилось: мужчина с окровавленным лицом пел во все горло, женщина в пижаме держала на руках младенца и оба визжали, две девчонки в мини-юбках дрались на полу. Полное сумасшествие, как будто мы в психушку приехали.

Мама понеслась прямо к регистратуре.

– Я к Каллуму Джеффрису.

Женщина посмотрела на экран, а потом к нам подошла молодая медсестра в голубом халате.

– Пойдемте со мной.

Медсестра шла так быстро, что мне приходилось бежать трусцой, чтобы не отстать. Пройдя пару-тройку километров