Родной дом - Нина Александровна Емельянова

— И мы в вы будем в кружке при школе, — сказал Федя.

— «И мы и вы»! Какие это еще «мы»?

— А я же в школу поступлю. Ну, поступлю? Да? Вот я и буду в кружке.

— Молоко еще на губах не обсохло! — величественно сказал Витька.

Но Федя смотрел так душевно, что спора у братьев опять не получилось.

— Ты будешь легко… легкоатлет! — сказал Федя.

— Ну ладно! — снисходительно ответил Витька и потрепал брата по плечу. Все-таки очень уж хороший мальчуган был этот Федя. — Ну, когда так, поедем-ка мы с тобой за реку!

Братья дружно съездили на тот берег, и Феде пришлось грести и управляться с лодкой самому. Федя все делал очень толково, серьезно глядя перед собой. Интересно было смотреть, как маленькие его руки охватывали толстые весла, ключицы на загорелой дочерна шее выпирали, образуя ямки, маленькая его фигурка мерно отваливалась назад: Федя очень старался, и Витька хорошо его понимал.

Витька решил сегодня проведать жерлицы, поставленные на том берегу. Нехорошо, если без дяди Алексея они будут не просмотрены. И правда, они с Федей вовремя подоспели: огромный окунище попался и отправился под корягу, запутав леску во всяком речном хламе. Феде пришлось раздеться и слазить в воду, чтобы снять рыбу.

Лежа на песке, Витька смотрел, как братишка старательно вычерпывает консервной банкой воду из лодки. Управившись с лодкой, Федя прошел по песку, оставляя маленькие следы с отставленным в сторону большим пальцем, и стал рассматривать, нет ли чего нового на берегу. Первое, что привлекло его внимание, было несколько побуревших осиновых листьев, прибитых к песку недавним дождем.

— Ветер был сильный, — объяснил он Витьке. — Ветер оторвал листья, но это еще не осень.

Он отлепил один листок и вдруг увидел под ним круглое отверстие в песке. Листок служил ему крышей. Федя посмотрел на листок и увидел с нижней стороны его, прилегавшей к песку, постройку из песчинок и сидящего в ней паука.

— Вот здорово! — с восхищением сказал он, прилаживая листок обратно на место. — Смотри, Витя, это он себе сделал верхний этаж и в нем смотровую щель. А это его нора.

Когда Федя снова поднял листок, паука уже не было: он быстро убрался в свою нору, как в подвал.

Витька знал, как любит Федя рассматривать всяких птичек и разных букашек, наблюдать за их жизнью. Поймав какую-нибудь рыбешку, он всегда подолгу рассматривал ее плавники, чешую, цвет. Чтобы сделать приятное Феде, так заботливо перевозившего его на тот берег, Витька стал вместе с ним обследовать устройство паучьей норы. Он и сам так увлекся, что не заметил, как прибежали Володька и Миша.

— А я тебе что покажу! — закричал Володька. — Мне папка сделал. Вот, гляди!

С тех пор как после пожара Витька с Антошкой вернулись домой, оба они в глазах товарищей сделались героями, и товарищи старались развлекать их. То они приносили кедровых шишек, пекли их в золе и съедали, причмокивая от удовольствия, то рассказывали различные новости.

На этот раз Володька принес бумажный четырехугольник, на котором был нарисован солдат с часами в одной руке и подковой — в другой.

— Шел солдат с похода восемьсот двенадцатого года… — начал он.

И, постепенно развертывая хитро сложенный четырехугольник, Володька рассказал целую историю о том, как предприимчивый солдат «продал часы, купил колбасы», потом «продал подковку, купил водки сороковку» и, после того как он, «не пожелав быть царем, сделался пономарем», еще несколько раз менял профессию — побывал извозчиком и перевозчиком и наконец «катался, катался, да чертям в лапы и попался». Но бумажка снова затейливо сложилась четырехугольником, солдат счастливо из всего выпутался и снова зашагал по дороге.

— Папка говорит, что Крот вроде этого солдата, — сказал Володька. — Он на Крота сильно обижается. Зря, говорит, я ему доверился. Он, говорит, сам катался, катался, да чертям в лапы попался! И других еще за собой может потянуть. Вот, говорит, теперь выпутается из своих дел Поликарп или нет — вопрос!

Витька заинтересовался складнем, неуклюже действуя руками, даже сам немного поскладывал: очень смешной был нарисован солдат!

— На, бери складень до завтра, — Володька великодушно передал его товарищу, — а мы будем купаться.

Хотя Витьке купаться и хотелось, но, вспомнив, как плотно и красиво завязаны его руки и к ним приложена душистая, очень лечебная мазь, он не захотел портить свой вид пострадавшего на пожаре человека и не пошел с ними.

Тоскливое чувство понемногу начало овладевать им. Все те же были берега Светлой, те же Володька, Мишка и Федя купаются, хохоча и брызгаясь водой, а ему скучно. Что-то от него ушло, чего-то ему не хватает. А уж кажется, и на пожаре-то он не испугался, даже Илья Прокопьевич говорил отцу, что Витька «действовал молодцом». Почему же сейчас замысловатый складень его не развлекает? Не хочется нести его домой и складывать перед всеми, кто не знает еще похождений этого попадавшего в руки чертей солдата восемьсот двенадцатого года.

Почему все-таки Витьке так скучно?

День отъезда дяди Алексея и тети Лизы приближался — вот почему было скучно! Так привык Витька видеть по утрам за столом лицо дяди Алексея, слышать, как он разговаривает с отцом, вспоминает разные случаи из детских своих лет… Как же так? Почему в жизни надо расставаться с теми, кого полюбил, кто, чувствуется, и тебя любит?

И Витька вспомнил, что только в первые дни приезда родных он не отходил от дяди, всюду ходил за ним; какие это были веселые, прекрасные дни! Даже когда пережидали дождь, заставший их всех на берегу против строковских песков. Как они с Федей связали верхушки тальника и прикрыли сверху плащ-накидкой так, что получилась палатка и в нее забрались все четверо, и тетя Лиза посадила Федю к себе на колени. По спинам у дяди и тети Лизы текли струи дождя, комары кусались как бешеные, и дядя Алексей вылез развести дымокур. Потом дождь окончился, и они пошли домой по высокой мокрой траве.

Кажется, что особенного в таком происшествии? А как вспомнишь, что дядя Алексей уезжает и все это больше не повторится, делается так тоскливо на душе! И ведь совсем недавно был разговор об их отъезде! Как мог Витька позабыть об этом? И вчера и третьего дня ему зачем-то понадобилось ходить в Строково к цыганам, смотреть, как пляшут их девушки и парни, и так увлечься, что он вернулся совсем поздно и увидел на лавке корзины, полные ягод. Ведь еще с обеда