Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов

class="p1">Значение взаимного восприятия красноармейцами и сербами друг друга в ходе боевых действий РККА в Сербии осенью 1944 г. исключительно важно в контексте формирования коллективных стереотипов. При этом необходимо говорить именно о связях русских и сербов, а не «югославов» и «советских граждан», т. к. большая часть боевых действий проходила на территории Сербии, а свыше двух третей красноармейцев были этническими русскими[972]. Пребывание в Сербии позволило бойцам РККА сформировать стереотипы о сербах и восстановить представления русского народа о Балканах, утерянные в результате «левых» загибов послереволюционной эпохи. Некоторые из стереотипов, сложившихся о сербах и югославах вообще, сохранились до 90-х гг. прошлого столетия. С другой стороны, до этого же периода, пусть и с некоторыми дополнениями, дожили представления о «советских русских», сформированные в результате вхождения частей Красной Армии на территорию Сербии осенью 1944 г.

Чтобы понять природу впечатлений, произведенных на местное население западных Балкан осенью 1944 г., необходимо шире рассмотреть то, что собой представляли солдаты и офицеры РККА, которых увидели тогда жители Сербии, Белграда и Воеводины.

Люди, которые пришли на Балканы в рядах Красной Армии осенью 1944 г., сильно отличались от двух волн русского народа, которые прибыли на Балканы до этого – во время Восточного кризиса 1875–1878 гг. и после Гражданской войны 1917–1922 гг. Революция, Гражданская война, установление тоталитарного режима, претендовавшего на эксклюзивную истину новой идеологии, – все это привело к изоляции России, выделению ее из семьи европейских народов. Само имя «Россия» в соответствии с ленинскими мечтами о всемирном пролетарском государстве уступило место новому названию – «Союз Советских Социалистических Республик». Усиление «шпиономании» и пресечение всех контактов с иностранцами вне контроля «органов», активная пропаганда, а также навязывание идей о страданиях пролетариата под пятой капиталистов и благодатном влиянии социализма – все это привело к тому, что в конце 30-х гг. ХХ века большая часть советского населения имела сравнительно мало реальных представлений о жизни остальной Европы. В СССР ускоренная индустриализация шла за счет населения. Падение жизненного уровня крестьян дало возможность развить тяжелую индустрию и военную промышленность. Это позволило СССР, в отличие от царской России, производить военную технику, которая могла на равных конкурировать с самыми современными образцами того времени. Более высоким стал и средний образовательный уровень, особенно среди молодежи, которая и доминировала в рядах красноармейцев.

Переход через советско-румынскую границу, как ни трагикомично это звучит, был для большинства красноармейцев шансом впервые в жизни увидеть Европу и на деле сравнить капитализм и социализм[973]. Это настолько беспокоило советских руководителей, что они старались получить как можно более детальные политдонесения всех уровней о том, каким образом увиденное влияло на массы. С другой стороны, советское руководство пыталось максимально улучшить впечатление, которое сами красноармейцы оказывали на мирное население освобожденных от немцев стран.

Солдаты и офицеры представляли собой сравнительно молодое поколение. Молодость офицерского состава РККА объяснялась колоссальными потерями начала войны, выбившими значительную часть офицерских кадров. Она сразу же бросалась в глаза представителям балканских армий, которые впервые могли видеть «подполковника – командира бригады, двух майоров – командиров полков. Все молодые люди, подполковнику лет 20, майору под 30, а второму меньше – 25»[974]. Этого удивления не могли не заметить и сами молодые офицеры[975]. Их ускоренная подготовка военных лет компенсировалась богатым боевым опытом. Оказавшимся за рубежом боевым офицерам советская пропаганда пыталась внушить кастовые привычки и манеры[976].

Молодость, сочетавшаяся с большим боевым опытом, увеличивала самоуверенность, а то и самонадеянность солдат и в особенности офицеров. По отношению к балканским коллегам не могло не быть определенной снисходительности. Негативную роль в этом сыграло и то, что первым балканским воинством, попавшимся на пути наступления РККА, была румынская королевская армия. Румынские вооруженные силы, и особенно румынские офицеры, не вызывали уважения красноармейцев и до прихода на Балканы. «Боеспособность советского воина и румынского солдата <…> вообще несравнимы», – считал начальник штаба 3-го Украинского фронта С. П. Иванов. «Румыны сдавались группами, за один вечер был взят в плен целый румынский полк», – вспоминал батальонный комсорг одной из стрелковых дивизий 3-го Украинского фронта А. П. Роменский. На низкую боеспособность румынской армии накладывались склонности румынских офицеров к использованию пудры для лица, румян, помады, мушек и корсетов[977].

Быстрая перемена внешнеполитической ориентации румынской и болгарской армиями также не внушали к ним уважения со стороны советских офицеров. Советская пропаганда прямо указывала на причины этого. Так, армейская газета 17-й воздушной армии «Защитник Отечества» признавала: «Покинули Гитлера румыны, отказались от него и финны, отвернулись теперь и болгары – уж больно сильны наши удары»[978].

После заключения союза Румынии с СССР попытки румынских офицеров добиться того, чтобы их приветствовали на улицах младшие по званию, часто приводили к неприятным инцидентам, вплоть до перестрелок[979]. Отношение к первому встретившемуся на пути балканскому воинству стало нормой при формировании отношений к другим балканским армиям. Офицеры РККА были полностью уверены в своем превосходстве и над болгарскими коллегами. «Ведь это он по возрасту мне в отцы годится, а по сути-то – кто он такой в сравнении со мной? Мы с боями из-под Москвы пришли сюда, а они еще и не воевали. Я – боевой и опытнейший офицер могучей армии, а он представляет армию заштатного государства, царь которого льстиво прислуживал Гитлеру» – эти мысли обоснованно витали в головах советских офицеров, встречавшихся с офицерами монархических балканских армий[980].

Еще одной общей чертой офицеров и солдат 3-го Украинского фронта, вступивших на землю Сербии, была их общая неизмеримая усталость в результате тяжелейшей физической и психической нагрузки. Слабое сопротивление румынской армии и мгновенная капитуляция болгарской армии не спасали от многочасовых (около 12 часов в сутки) пеших маршей, которые для защиты от возможного нападения авиации противника приходилось совершать по ночам. Эта тяжелая нагрузка сочеталась с гнетом ответственности, если речь шла об офицерах. Для некоторых это бремя оказывалось непосильным. Например, командир 703-го стрелкового полка 233-й дивизии Дмитрий Тимофеевич Нестерук получил от командира дивизии несколько замечаний вследствие неподобающего поведения отдельных солдат его полка во время марша через Румынию. Подавленный физической и психической усталостью молодой офицер, которому был всего 21 год, выстрелил себе в висок на обочине дороги, где его труп обнаружили солдаты подразделения, двигавшегося за его полком[981]. Большинство солдат стойко переносили тяжелейшие физические и психические перегрузки на марше, но усталость порой превозмогала их силы и доходило до выражения недовольства. Возникавший ропот тут же фиксировали парторги частей, оповещавшие вышестоящее начальство. Рядовой 572-го стрелкового полка Иван Наконечный 21 года от роду