Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин
Временное правительство, состоявшее из прославленных думских либеральных ораторов и политиков, лишенных, однако, опыта управления, в этой ситуации не сумело нащупать верные пути для наведения порядка, несмотря на неоднократную смену его персонального состава, оказалось под влиянием революционизированных «Советов рабочих и солдатских депутатов». Допущенные им с непростительным легкомыслием такие шаги, как «демократизация» армии, роспуск профессиональных правоохранительных органов, всеобщая амнистия и отмена смертной казни (в условиях войны!), дали толчок разгулу анархии, развалу государства и армии, за считанные месяцы преступность в стране выросла в 8 раз. Этим воспользовались большевики, развернувшие демагогическую агитацию за немедленный мир любой ценой и немедленное проведение самых радикальных социальных преобразований. В отличие от других партий, они умело приспосабливали свою пропаганду к низкому уровню сознания масс, используя и элементарные классовые инстинкты и разжигая социальную вражду (знаменитый лозунг «Грабь награбленное!»).
Демократическая интеллигенция, раньше сама много и красиво говорившая о благе народа как о высшем законе и своими действиями немало способствовавшая подготовке революции, но, в сущности, не знавшая и не понимавшая народной психологии, теперь оказалась в растерянности перед лицом разбушевавшейся стихии и не сумела противостоять разрушительной пропаганде демагогов и популистов. Даже такая демократическая и социалистическая по своему направлению газета, как омская «Заря», в годы Гражданской войны стоявшая в глухой оппозиции к правительству Колчака, вынуждена была тогда признать, что трагический поворот русской революции оказался возможен благодаря «безнациональности русской демократии, отсутствию в ней чувства Родины»[51].
В армии и на флоте началось быстрое разложение, чему в огромной степени способствовал пресловутый «приказ № 1» Петроградского «совдепа», по существу упразднявший традиционные формы воинской дисциплины и ограничивавший власть командиров выборными солдатскими комитетами (позднее его требования были закреплены печально известной «Декларацией прав солдата»). Армия начала стремительно разлагаться, митинговать. Все чаще солдаты и матросы отказывались выполнять приказы, дезертировали. В особенно разнузданных формах это проявилось на Балтийском флоте, на котором революция послужила сигналом к форменному бунту с кровавым самосудом над адмиралами и сотнями офицеров; в числе других был убит и командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин. (Между прочим, резкий контраст в этом отношении представляла Германия: там даже после поражения в войне и революции практически не было случаев самосудов над офицерами.)
За исключением наиболее революционизированных Балтийского флота и Петроградского гарнизона, остальные соединения русской армии и флота приняли революцию пассивно, в растерянном либо настороженном ожидании. Но последующие события разлагающе подействовали и на них.
Огромный интерес представляет позиция А.В. Колчака как будущего лидера Белого движения в дни Февраля. В советское время, когда российская монархия оценивалась как «реакционная», было принято клеймить белых сплошь «ярыми монархистами». Но времена изменились: сегодня образ монархии стал довольно популярен в обществе, а в условиях возросшей конфронтации с Западом гораздо более ругательным стало клеймо «либерала» (чаще всего используемое по ассоциации с реформами 1990-х, с классическим либерализмом имевших весьма мало общего). Коммунисты уловили изменившуюся конъюнктуру: сегодня они, наоборот, обвиняют белых в «либеральном западничестве», смешивая их при этом в одну кучу с Временным правительством 1917 года. За точку отсчета берут события Февраля 1917 года, которые в СССР трактовались как «буржуазно-демократическая революция», произошедшая вследствие массового и стихийного народного недовольства, а сегодняшние трубадуры СССР, напротив, представляют их как организованный переворот в результате заговора либеральной элиты и высшего генералитета. В их изложении события вкратце выглядят так: «слабого» царя предало его окружение, затем свергнувшие его заговорщики и либералы-масоны развалили страну, а большевики спасли ее от краха и «собрали» заново (хотя на самом деле пик развала пришелся как раз на первый период после Октября). Соответственно, белые в «новой» трактовке коммунистов предстают уже не монархистами, а «либералами-февралистами» и «предателями царя» (учитывая то, что в числе лиц, способствовавших его отречению и последующему аресту царской семьи, были и «отцы-основатели» Белого движения генералы М.В. Алексеев и Л.Г. Корнилов, хотя их поведение в те дни было продиктовано ситуацией и попыткой хоть как-то спасти монархию, а не заговором). О том, что большевики сами боролись против монархии много лет, при этом «скромно» умалчивается.
Очевидная нелепость этой бездоказательной версии состоит, во-первых, в том, что Февральские события начались внезапно, застав врасплох все политические партии, и это было вполне очевидным для их современников. Часть либералов во главе с лидером октябристов А.И. Гучковым действительно вынашивала до этого планы заговора и дворцового переворота, но события опередили их, да и сами эти планы больше были досужими интеллигентскими разговорами. Во-вторых, эти планы разделяли далеко не все либералы, многие из них (включая лидера кадетов П.Н. Милюкова) считали планы переворота во время войны опасной авантюрой. Что же касается генералов, единственным из них доказанным соучастником планов заговорщиков был занимавший скромную должность командира дивизии А.М. Крымов. Реакция генералитета на события была чисто ситуативной: после победы революции в Петрограде было очевидным, что подавить ее (учитывая 2-миллионное население мятежной столицы и 170-тысячный взбунтовавшийся вооруженный гарнизон запасных солдат) можно лишь сняв с фронта очень крупные массы войск, что грозило прорывом немцев и поражением в войне; к тому же, оставалась опасность и гражданской войны в тылу. Кроме того, главнокомандующие фронтами, убедившие императора Николая II отречься от престола, отнюдь не отказывали ему в повиновении (а, следовательно, не «изменяли присяге») – он сам обратился к ним за советом, и они честно высказали ему свое мнение, тем более что оставалась надежда сохранить монархию путем передачи престола другому лицу.
Вот как в действительности происходили события. Но сейчас иные договариваются до того, что Февральский переворот произошел «на деньги англичан», якобы желавших тем самым ослабить Россию и лишить ее плодов будущей победы в Первой мировой войне, хотя на деле в то время исход войны еще далеко не был ясен, и для Англии лишаться такого ценного союзника, как Россия, означало бы осложнить собственное положение и нести дополнительные затраты и жертвы (равно как немыслимо представить себе, чтобы тот же Черчилль задумал переворот в СССР где-нибудь в конце 1943 года). Наконец, отождествлять белых с Временным правительством нелепо хотя бы потому, что Белое движение как движение за сохранение российской государственности стало зарождаться именно при Временном правительстве и впервые проявило себя в форме Корниловского выступления, а последний глава этого правительства А.Ф. Керенский пользовался впоследствии всеобщей ненавистью белых как в годы Гражданской войны, так и в эмиграции.
Не будем разбирать эту версию более подробно – на это ушло бы много места и времени. Остановимся лишь на той ее части, что
