Монстры с человеческим лицом: психология преступлений с предисловием Михаила Бажмина - Елизавета Сергеевна Павлова

когда обездвиженные, искалеченные, лишенные зрения и языка жертвы не могли насмехаться над ним, он упивался властью и доминированием и больше не чувствовал своей дефективности. В лице жертвы он уничтожал то, что мучило его, то, чего он стыдился, из-за чего считал себя неполноценным. После совершения убийства он ликовал и радовался, танцуя по лесу и разбрасывая клочья одежды жертвы. В эти моменты он переставал чувствовать себя ничтожным.

2. Схема социальной отчужденности. Вторая по силе схема Чикатило. Подвергаясь язвительным насмешкам одноклассников, он чувствовал, как мир отверг его еще в школе. На протяжении всей жизни Чикатило воспринимал мир враждебно. Об этом свидетельствует огромное количество жалоб, которые он писал в разные инстанции, будто бы все на свете было против него.

3. Схема привилегированности / грандиозности. Несмотря на осознание своей дефективности, Чикатило явно считал себя особенным и всегда, даже на суде, требовал к себе особенного отношения. С ним обязаны были возиться. Эту схему подкрепляло то, что долгое время он выходил сухим из воды, что в конце концов вселило в него уверенность, что он преступный гений, которого никто никогда не поймает. Схема сформировалась, возможно, с тех пор, как он начал на фоне своей дефективности чувствовать одновременно интеллектуальное превосходство над своими сверстниками. У него было три высших образования, которыми он очень гордился. Он полагал, что сумеет обмануть даже суд и избежит наказания, но глубоко ошибался.

4. Схема покинутости / нестабильности. Была развита отсутствием в его детстве теплого, ласкового обращения со стороны значимых взрослых. Суровая военная реальность, отсутствие рядом отца, мать, которая строго наказывала его за недержание мочи – все это наложило свой отпечаток на формирование личности, лишенной способности любить и сочувствовать другим.

5. Схема недоверия / ожидания жестокого обращения. В обычной жизни Чикатило был неуклюжим, забитым человеком. Коллеги его недолюбливали и сторонились, смеялись над ним практически ему в лицо. Он привык к такому обращению и не ждал от людей ничего хорошего. Он компенсировал чувство собственной беспомощности нападениями на более слабых и их истязанием.

6. Схема негативизма / пессимизма. Неизменная схема людей, страдающих от какой-либо зависимости, в том числе всех серийных убийц. Она особенно остро ощущалась Чикатило в моменты нарастания внутреннего напряжения накануне очередного убийства. Это были периоды депрессивного, дисфоричного состояния, когда он был напряжен и мрачен.

Как и многие другие серийные убийцы, Чикатило описывал свое состояние перед совершением преступления как невыносимое напряжение. Он говорил, что, убивая людей, он «разряжал свою психику». После совершения убийства, напряжение уходило, и он мог несколько дней проспать. Классический круг насилия в действии.

Рис. 7. Модель формирования тяги к совершению преступлений у Андрея Чикатило.

На вопрос, что могло бы предотвратить превращение Андрея Чикатило в жестокого серийного убийцу, ответить довольно сложно. Вероятно, это должна была быть своевременно начатая комплексная терапия группой специалистов – врачей и психотерапевтов, которые помогли бы Чикатило адаптироваться к его соматическим и психическим заболеваниям и решить психологические проблемы, связанные с полученными травмами и сформировавшимися устойчивыми дезадаптивными схемами. Это была бы длительная и сложная терапия, перестраивающая фундаментальные основы его личности и в корне меняющая его мировоззрение.

Заключение к части 1

Недавно, беседуя в СИЗО с серийным убийцей, я поймала себя на мысли, что как будто заранее знала, что он ответит на мои вопросы о детстве. Я также предвидела, как он опишет свое эмоциональное состояние до, во время и после совершения каждого убийства.

Из истории, которую он мне поведал за 3,5 часа беседы, вырисовывалась своего рода классика жанра формирования личности серийного маниакального убийцы. Та же классическая травматизация в детстве, связанная с дисфункциональными отношениями в семье (практиковалось физическое насилие, наказания, не соизмеримые с тяжестью проступков). То же проградиентное (нарастающее) развитие тяги к совершению насильственных преступлений по типу развития аддиктивного (зависимого) поведения.

Свое состояние во время совершения каждого убийства он описал в стихотворении, которое очень выразительно декламировал мне из-за решетки. Его голос звучал громко и немного распевно. Я попросила у него разрешения привести эти строки в своей книге, и он согласился, при условии, что я не стану упоминать его имя.

Что со мною происходит,

Что тогда произошло,

Что-то на меня находит, —

Покружило и ушло,

Подчинило мою душу,

Подчинило разум мой,

А когда вдруг отпустило,

Я иду уже домой.

Я уточнила у него, что он имел в виду строкой «что тогда произошло». Был ли это какой-то конкретный эпизод, который ему особенно запомнился? Он ответил, что это относится к каждому совершенному им убийству. Он не понимал, что на него «находило» в те моменты, и до сих пор, уже по прошествии долгого времени, проведенного в изоляции, не может этого понять.

Вспомнились слова Чикатило в суде: «Какая-то хрень на меня нападает». И слова Рамиреса: «Сила Сатаны меня ведет!», – а также Банди: «Во мне будто просыпается зверь».

Мой собеседник описал и свое состояние до и после совершения убийств. Сначала появлялось сильное внутреннее напряжение, которое заставляло его выходить из дома и бесцельно бродить по улицам, затем он присматривал жертву, нападал и совершал убийство, после этого напряжение уходило, он чувствовал сильную слабость, возвращался домой и крепко засыпал.

Нельзя не заметить очевидное сходство в жизненных событиях раннего детства, в специфике поведения и мировосприятия, а также в эмоциональном состоянии до, после и во время совершения преступлений у большинства серийных убийц. Подобное сходство позволяет производить определенную типологизацию особенностей поведения таких преступников и причинно-следственных связей их поведения. Возможность моделирования и типологизации формирования личности серийного убийцы вселяет уверенность в том, что у превентивной терапии склонности к насилию и гомицидомании действительно есть будущее. Принимая во внимание сходство в биографических данных, характерологических и психофизиологических особенностях серийных убийц, можно разработать профилактическую программу психологической помощи людям, входящим в группу риска формирования склонности к насилию и садизму. Своевременное оказание помощи таким людям поможет предотвратить совершение ими преступлений.

Уже сейчас в нашей стране существует несколько центров, которые предлагают терапевтическую помощь пациентам со склонностью к садизму, насилию и убийствам. Я считаю, что при более глубоком изучении феномена образования таких склонностей, программы помощи могут быть усовершенствованы.

Мой анализ трех личностей известных серийных убийц – это лишь поверхностный взгляд, оперирование имеющимися в доступных ресурсах фактами. Это, конечно же, не глубокий и не детальный анализ, который мог бы получиться при работе с живым человеком с подобными проблемами. В нем только приблизительные данные, гипотезы и интерпретации, которые без участия в этом процессе самих анализируемых лиц, очевидно, могут быть лишь