Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Теперь слова появились, по-английски.
В Юджин меня пригласили на спортивный научный симпозиум — Sport Scientific Symposium, организованный местным университетом и посвящённый совершенствованию тренировочного процесса в циклических видах — в беге, плавании и велоспорте. Было очень интересно, три дня пролетели незаметно. Из России никого, кроме меня, не было — это поразительно, но характерно: у нас очень мало тренеров, говорящих по-английски, к тому же зачем им забивать голову наукой, если есть программа приёма фармакологии и надёжная защита от допингового контроля? На торжественном обеде выступил Альберто Салазар, он давно работал в Юджине и отвечал за многолетний проект подготовки бегунов, финансируемый фирмой Nike, — знаменитый NOP, Nike Oregon Project. ЮСАДА не любило ни Салазара, ни сам проект и подозревало его группу в допинговых уловках, однако так и не смогло поймать его бегунов при лабораторном анализе. Все пробы постоянно оказывались чистыми — такими же чистыми, как и у Мэрион Джонс и Ланса Армстронга, Легкова и Зубкова, Зайцевой и Слепцовой, Ухова и Антюх.
Брайан Фогель специально прилетел из Лос-Анджелеса для съёмки интервью со мной. Я не люблю давать интервью, мы с интервьюером говорим на разных языках. Но Дон Кетлин попросил меня помочь Брайану. Брайана раньше я не знал и не видел, и по голосу, когда мы говорили с ним по телефону, представлял себе солидного деятеля весом за сто килограммов. Но оказалось, что это невысокий велогонщик, продолжавший фанатично тренироваться в свои 42 года. Он готовился к недельной любительской гонке в Альпах и снимал фильм про свои тренировки. Но это было вступлением, основное действие фильма должно было развернуться в будущем году, когда подготовка к той же гонке пройдёт с применением запрещённых допинговых препаратов. Брайан хотел документально показать, что допинговые препараты реально помогают в подготовке и — самое главное — не определяются при допинговом контроле. Идея его документального фильма возникла в ходе расследования допинговых нарушений величайшего гонщика Ланса Армстронга. Тот признался в многолетнем использовании запрещённых препаратов, хотя за всю карьеру ни одна из сотен его проб не была признана положительной.
Каким будет документальный фильм, никто не знал, проект был в самом начале, он назывался Icarus — не марка венгерского автобуса, а Икар, рвущийся к солнцу. Для эффективного и обоснованного применения допинга, то есть для составления программы приёма препаратов Брайану нужен был свой доктор Феррари или Португалов, и я, подумав, сказал, что попробовать можно, однако полностью полагаться на меня нельзя, впереди целый год, кто знает, что может случиться. Но мне стало интересно, наше интервью получилось нестандартным, даже увлекательным, Брайан к нему тщательно подготовился и набросал вопросы на трёх страницах; после двухчасовой беседы мы хорошо выпили текилы и местного пива.
Потом меня спрашивали, почему я сразу согласился работать с Брайаном, но ответ был простой: со скуки. После напряжённой борьбы с ФСКН, ВАДА, круглосуточной подготовки и работы на Олимпийских играх в Сочи, я стал томиться однообразным продолжением жизни. Мне всё надоело, а впереди была одна и та же нервотрёпка под видом борьбы с допингом. А тут вдруг новые люди и новая затея, глаза у Брайана горели, он очень обрадовался нашему сотрудничеству. Честно сказать, меня потянуло на новую авантюру, поскольку без привычного адреналина в крови и боевого задора я почувствовал себя на обочине жизни.
14.5 Саботаж ВФЛА в попытке замять дело чёгинских ходоков
Скандал с ходоками и дисквалификацией целой группы саранских звёзд приближался как торнадо или shit storm. Список был самый представительный: Валерий Борчин, Ольга Каниськина, Сергей Кирдяпкин, Сергей Бакулев, Владимир Канайкин. И ещё Юлия Зарипова, олимпийская чемпионка Лондона в стипль-чезе, и Татьяна Чернова, сильнейшая российская семиборка. Грозила потеря большого количества золотых медалей и переписывание только что вышедшей двухтомной Энциклопедии российской лёгкой атлетики. Данные биологических паспортов и сопроводительные документы из IAAF два года провалялись во Всероссийской федерации лёгкой атлетики. В итоге всё растащили.
Балахничёв и Мельников старательно тянули время, чтобы защитить Виктора Чёгина и приглушить скандал. IAAF очень долго терпела и ждала — с осени 2012 года! Поначалу федерация принимала отговорки: давайте спокойно проведём чемпионат мира IAAF в Москве, потом: не надо нагнетать допинговые страсти накануне Олимпийских игр в Сочи, это будет расценено как вмешательство политики в спорт. Но дальше тянуть время стало невозможно. Что-то там в IAAF не сработало, несмотря на заносы денег для защиты звёзд из коррумпированных стран. Слухи про это ходили давно, но детали и факты были неизвестны до выхода документального фильма Хайо Зеппельта и расследований Дика Паунда.
Российская спортивная политика всегда была прямолинейной и туповатой, однако она работала. В случае возникновения проблем с допинговым контролем считалось, что главное — максимально затянуть и запутать расследование, переиначить ситуацию и усложнить принятие решения. Одновременно запускали антидопинговую риторику и вслед за ней шумовое крещендо, которое наивно или вынужденно подхватывали некоторые деятели и члены международных федераций.
Мутко, сделав круглые глаза и каменное лицо (чтобы не рассмеяться) вещал: „Допинг — да это же не нами придумано, он с Запада к нам пришёл, это проблема мирового спорта, мы тоже с ним боремся, и положительные пробы случаются в любой стране. Не стоит обвинять и преследовать российских спортсменов, давайте будем вместе бороться с допингом!“
Простодушная зарубежная публика, принимавшая российский словесный мусор за чистую монету, и представить не могла, что можно так непринуждённо врать. Время всегда работало в пользу обманщиков, острота вопроса пропадала, потом вдруг случалось что-нибудь отвлекающее — и напряжённость возникала в другом месте. Самое главное — ни в коем случае нельзя допустить квалифицированного расследования, обсуждения и раскрытия специфических и существенных деталей; наоборот, старались скользить по поверхности и беспорядочно мелькать в бессвязных эпизодах. Это имело успех: ВАДА и бестолковые борцы с допингом постоянно проигрывали. За двадцать лет они так и не смогли выдвинуть ни одного специалиста, понимающего в борьбе с допингом и не боящегося сказать правду.
Последним таким экспертом был профессор Манфред Донике (1934–1995) из Кёльна.
Всероссийская федерация лёгкой атлетики (ВФЛА) и её бессменный, с 1993 года, президент Валентин Васильевич Балахничёв строго следовали этой тактике и стратегии. Странно, но в течение многих лет IAAF рассматривала ВФЛА как тестирующую организацию (RMA —
