Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Спустя много десятилетий слухи о той истории дошли до родни Суслова. «В 1937 г., – писал в нулевые годы его зять Леонид Сумароков, – назревало «дело» Суслова. Его чуть не арестовали. Суть «дела» заключалась в том, что его тогда направили в качестве представителя центра проводить выборы руководства партийной организации Ростовской области. Через три дня вновь избранного первого секретаря обкома арестовали, как «врага народа». Немедленно нашлись высокопоставленные деятели, которые обвинили Суслова в том, что он содействовал проникновению враждебных кадров во власть. По словам Суслова (редкий случай, когда он сам рассказывал об этом семье), дело приняло очень серьёзный оборот. Суслов построил свою защиту против обвинителей так: вы, несомненно, имели информацию о кандидатуре ещё до выборов. Как же могли допустить, чтобы выборы состоялись, не информировав об этом меня, представителя Центра? Получается, что это не моя, а ваша вина, а вы компрометировали установку партии! Доводы сочли вполне убедительными, и «дело» против Суслова было закрыто. Деталей не знаю, но вроде бы помогли тогдашний помощник Сталина, кажется Двинский (которому, говорят, Сталин очень доверял; признаю, имя это я пытался разыскать, но так нигде и не встречал), и лично сам Сталин».

Постановление Политбюро об очередном назначении М.А. Суслова. [РГАНИ]

Правда, и Сумароков кое-что перепутал. Первым секретарём только что образованного Ростовского обкома ВКП(б) был избран, как и планировалось, профессиональный чекист Евдокимов, осечка вышла со вторым секретарём обкома – Семякиным. Но он прав оказался в другом: от возможного ареста его тестя действительно спас Двинский, который на тот момент пользовался безграничным доверием Сталина. Двинский, напомню, заменил Семякина на посту второго секретаря Ростовского обкома.

На этом проблемы у Суслова не закончились. Ведь одновременно с раскруткой дела Семякина под него начали копать и в Москве. В личном деле Суслова, хранящемся в РГАНИ, отложилась копия письма и.о. секретаря парткома Экономического института красной профессуры И. Чистякова в Отдел руководящих парторганов ЦК. Оно датировано точно тем же числом, 9 ноября 1937 года, когда сняли Семякина. Бдительный партфункционер доложил, что в главной кузнице партийных кадров парторганизацию возглавил «враг народа». А кто этому врагу помогал? В том числе Суслов.

Чистяков писал:

«Партийный комитет Экономического института красной профессуры сообщает, что общее партсобрание, в связи с разоблачением ряда врагов народа (Сидорова, Великова, Гоценко) записало в своём постановлении о притуплении партийной бдительности со стороны Суслова, работающего в качестве зав. ОРПО Ростовского обкома ВКП(б), Муханова, работающего в гор. Саратове в пед. институте, Кокуркина, работающего в Куйбышевском Облплане и Самохвалова.

Указанные товарищи, состоя членами партийного комитета последнего созыва, не проявили необходимой партийной бдительности в деле разоблачения врагов народа и политической настороженности в момент выборов секретаря Партийного комитета Гоценко, а также и при выдвижении его на ответственную партийную работу в ЦК ВКП(б)»[48].

Заметим, что Суслов, несмотря на переезд в Ростов, продолжал числиться слушателем института (официально его отчислили лишь 15 ноября 1937 года). По косвенным данным, Чистяков вспомнил о совместной работе в парткоме института Суслова с арестованным Гоценко не по собственной воле, а по указанию людей из аппарата Отдела руководящих парторганов ЦК, которым руководил Маленков. Но зачем это понадобилось Маленкову? И кто не дал хода доносу? Двинский? Но он уже не работал в Москве, а находился в Ростове. Есть основания полагать, отстать от Суслова приказал секретарь ЦК Андреев.

Андреев в очередной раз прибыл в Ростов с инспекцией почти сразу после ареста Семякина. С собой он привёз из Москвы в помощь Двинскому и Суслову Дмитрия Крупина, который стал третьим секретарём Ростовского обкома.

Андреев же направил 15 ноября Сталину шифровку, в которой признался, что положение на Дону аховое как с партработой, так и с хозяйством. «У Евдокимова, – доложил Андреев вождю, – настроение невольно мрачное. Двинский берётся за работу хорошо»[49]. Видимо, Евдокимов почувствовал, что Двинский вскоре его заменит на посту первого секретаря.

Документ об отчислении Суслова из Института красной профессуры. 1937 г. [РГАНИ]

По требованию Андреева 22 ноября в Ростове состоялся пленум обкома. Вопрос был один: положение в парторганизации области. Евдокимова обязали выступить с докладом. Но главную речь на пленуме произнёс не он, а Андреев.

Кстати, Андреев запретил сотрудникам местного аппарата стенографировать его выступление. Ослушался указания московского гостя только один человек – второй секретарь обкома Двинский. Уже один этот факт говорил о том, с какими полномочиями появился в Ростове этот московский эмиссар и какая поддержка у него имелась в верхах, в отличие от Евдокимова.

Речь Андреева состояла из трёх блоков. В первом блоке он отметил очевидные вещи и известные факты. Все и без него знали об огромных очередях в Ростове за продуктами и промтоварами, о задержках зарплаты на крупных предприятиях города и об отмене пригородных поездов. А кому исправлять ситуацию? «Из нового состава бюро <обкома>, – напомнил Андреев, – разоблачено две трети бюро и половина кандидатов. Врагу второй раз удалось довольно серьёзно пробраться на руководящие посты. В первый раз – шеболдаевская банда, во второй раз – Шацкий, Семякин, Кравцов»[50].

Андреев констатировал, что Шацкий и Семякин во многом дезорганизовали партработу на Дону. В регионе, по его мнению, создалась обстановка безответственности за клевету врагов на членов партии. Многие исключённые из ВКП(б) честные труженики поняли, что жаловаться бесполезно. Кстати, в обкоме накопилось пять тысяч нерассмотренных апелляций. При этом все в обкоме знали, что Шацкий рядом со своим кабинетом имел комнату для ареста недовольных.

Отсюда следовало обвинение уже в адрес Евдокимова. Андреев заявил, что тот неправильно подбирал кадры. Однако вопрос о его снятии ещё не стоял. Андреев предложил другое: усилить вербовку рабочих в партию, расчистить Дон от ещё не разоблачённых врагов, окончательно ликвидировать вредительство на производстве, и прежде всего на «Сельмаше» и на таганрогском заводе, прекратить травлю честных людей и вести правильный подбор кадров.

И кому предстояло выполнять эти задачи? Похоже, на Евдокимова Андреев уже сильно не рассчитывал. А значит, наводить порядок должны были московские назначенцы: второй секретарь обкома Двинский, третий секретарь Крупин и заотделом руководящих парторганов Суслов.

К слову, осенью 2020 года я поинтересовался у сына Михаила Суслова Револия Михайловича, как преподносился перевод отца в Ростов в их семье, какую роль в этом сыграли Двинский и Андреев. Револий Михайлович заявил, что у них в семье всегда были уверены, что судьбу отца осенью 1937 года определил лично Сталин и никто более. Как он слышал, однажды Сталин вызвал отца к себе и сказал, что хватит учиться, пора работать, и послал его на Дон. По его словам,