Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди
Не следует забывать и о четырех ашрамах, уникальном явлении в индуизме. Подобного не знает мир. У католиков существуют монашеские ордены, члены которых дают обет целомудрия, напоминающий клятвы брахмачари, но это установление не распространяется на все общество. Напротив, в Индии каждый юноша должен пройти первую ашраму, первую ступень духовного развития. Это великий обычай! Сегодня наши очи запятнаны, наши помыслы – тем более, а наши тела и вовсе исполнены мерзости, и всё потому, что мы отвергли индуизм.
Есть и еще кое-что, о чем я пока не упоминал. Сорок лет тому назад Макс Мюллер сказал: «Наконец-то Европа стала осознавать, что переселение душ – это не вымысел, а факт». И открытием переселения душ мировая культура обязана исключительно индуизму.
Сегодня варнашрама-дхарма и индуизм в целом неверно толкуются и даже отрицаются своими адептами. Однако их до́лжно не отвергнуть, а реформировать. Проникнемся же духом истинного индуизма и спросим себя, оживит ли он наши души.
Главная ценность индуизма для меня заключается в убеждении, что все живое (не только люди, но и все способные чувствовать создания) есть одно целое, то есть происходит из одного вселенского источника.
Понимание единства всего живого – отличительная черта индуизма, обещающего спасение не одним лишь людям, но утверждающего, что спасение возможно не для всех Божьих созданий. Возможно, спастись действительно смогут не все, разве что благодаря человеку, но это не делает человека венцом творения, лишь превращает его в слугу созданий Божьих. Ныне, говоря о всеобщем братстве, мы понимаем под ним единение людей и исключаем всех тварей, думая, что человек вправе эксплуатировать их и распоряжаться их жизнью как угодно. Но индуизм против всякой эксплуатации. Нет пределов той жертве, которую верующий может совершить, чтобы ощутить свое единство со всем живым, но, разумеется, величие идеала ставит пределы его потребностям. Поэтому индуизм проповедует позицию, противоположную мнению современной цивилизации, которое гласит: «Увеличивайте количество потребностей». Те, кто придерживается подобных взглядов, полагают, что рост потребностей означает рост знаний, а значит, более глубокое постижение Бесконечности. Напротив, индуизм отвергает потворство собственным страстям и увеличение потребностей, поскольку они препятствуют духовному совершенствованию и не дают слиться с Вселенским «Я».
Индуизм в своем чистейшем варианте проповедует равенство брахмана, муравья, слона и собакоеда-швапача. А поскольку наша философия столь возвышенна и мы не сумели жить согласно ее нормам, ныне она вызывает у нас неприятие. Индуизм настаивает, что человек должен ощущать себя братом не только всех людей, но и любых живых существ. Таким образом, индуизм задает высочайшие нравственные стандарты, но мы обязаны их воплотить. В тот миг, когда мы возродим всечеловеческое равенство, мы сумеем установить и равенство человека и всех бессловесных тварей. Вот тогда-то и воцарится на земле мир и в человецех благоволение[55].
Санатана-дхарма
Я называю себя санатани, потому что верю в учение Вед, Упанишад, Пуран и всего, что принято понимать под индуистскими священными текстами, а потому верю в аватары и перерождение. Я также:
1) верю в варнашрама-дхарму в строго ведическом смысле, а не в нынешнем, опошленном и грубом ее варианте;
2) верю в защиту коров в куда более широком смысле, чем это принято;
3) не отвергаю почитания образов.
Читатель заметит, что я воздержался от употребления слов «Божественное происхождение», говоря о Ведах и подобных им священных писаниях, ибо я не верю в исключительную божественность Вед. Полагаю, что Библия, Коран и Зенд-Авеста – столь же боговдохновенные священные писания, сколь и Веды. Моя вера в священные писания индуизма не заставляет меня воспринимать любое слово, любой их стих как боговдохновенный. Кроме того, не буду скрывать, не со всеми священными книгами индуизма я знаком непосредственно. Я могу притязать лишь на знание истин, составляющих самую суть священных писаний, и на глубокое их почитание. Я отвергаю любую интерпретацию священных текстов, сколь бы ученой она ни была, если она противоречит разуму и нравственному чувству.
Я безоговорочно верю в индуистский афоризм, утверждающий, что шастры не знает ни один из тех, кто не достиг совершенства в невинности (ахимсе), правдивости (сатье) и самоограничении (брахмачарии), а также не отверг всякое приобретение и не раздал свои богатства. Институт гуру очень полезен, однако в наш век миллионы вынуждены обходиться без наставника, так как очень трудно найти гуру, который сочетал бы в себе совершенную праведность с совершенным знанием. Впрочем, не стоит отчаиваться и думать, будто нельзя познать истину своей религии без наставника, потому что основы индуизма, как и любой великой веры, неизменны и легко постижимы. Каждый индуист верит в Бога и Его единственность, в перерождение и спасение.
Чувство, которое я испытываю к индуизму, сродни моей любви к жене, и его столь же трудно облечь в слова. Моя жена трогает мое сердце, как никакая иная женщина. При этом я вполне сознаю ее недостатки. Возможно, их у нее даже больше, чем мне видится. Однако меня связывает с ней ощущение нерасторжимых уз. Точно такое же чувство я испытываю к индуизму со всеми его ошибками, грехами и недостатками. Ничто не переполняет мою душу таким восторгом, как музыка «Бхагаватгиты» или «Рамаяны» Тулсидаса, единственных священных книг индуизма, которые я в какой-то степени знаю. Когда мне казалось, что я умираю, «Бхагаватгита» утешала меня. Мне известно, что ныне все великие индуистские святыни сделались прибежищем порока, но, несмотря на их все слабости, я продолжаю любить их. Они влекут меня, как ничто иное. Я убежденный реформатор, однако мое религиозное усердие никогда не заставит меня отвергнуть ни одну сущностную черту индуизма.
Индуизм как религия не тяготеет к закрытости и придирчивому выбору адептов. В нем есть место почитанию всех мировых пророков. Это и не миссионерская религия в обычном смысле слова. Без сомнения, она приняла под свое крыло множество племен, однако само их обращение в индуизм носило эволюционный характер и происходило исподволь, незаметно. Индуизм учит каждого поклоняться Господу, как требует его собственная вера, или дхарма, и потому живет в мире со всеми религиями.
Индуизм растет и ширится
Подобно Гангу, индуизм чист и не замутнен в своих истоках, однако в своем течении постепенно утрачивает чистоту. Подобно Гангу, он оказывает благотворное воздействие на
