Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019 - Коллектив авторов

Я не сторож брату своему».

«Сатана родился в понедельник…»

   Сатана родился в понедельник,

   когда свет был отделен от тьмы.

   Анархистский он напялил тельник,

   И смутил нестойкие умы.

Ангелы рванули к нему тучей,

Что он им такое обещал?

Просто многим нужен был свой дуче,

А кого-то он и застращал.

День второй был, а потом и пятый,

Был седьмой, затем само пошло,

И с тех пор он гордый, но проклятый

Концентрирует вселенной этой зло.

Почему он вечно интересен?

Да, в душе ведь каждый – бунтовщик,

Добрый ангел, он, конечно, пресен,

и не носит черные плащи.

Дьявол он пластичен и с загадкой,

Как фонтан он бьет из мрачных недр,

словно домовой сидит за кадкой,

Вместе с тем, громаден будто кедр.

Симпатичен, как продукт Гознака

Отвратителен, как африканский гриф.

Пишет он стихи? Да, но, однако,

Не выносит совершенно рифм.

«Какие могут быть сомнения…»

  Какие могут быть сомнения!

  Бог есть, и видит нас насквозь,

  Мы тихо просим снисхождения,

  Так уж от века повелось.

И вот допущены к причастию,

Как дети радуемся мы,

Но все-таки какой-то частью,

Остались мы внутри тюрьмы

Неистребляемых вопросов:

А вдруг? А если Бога нет?

И просыпается философ

Внутри и мечется поэт.

Не находя простой опоры,

Не зная веры и страны,

Мы все в метафоры и споры

Мучительно погружены.

Меж тем, рецепт спасенья ясен —

Молись, хотя который век

Без силлогизмов и без басен

Прожить не может человек.

«Я буду долго гнать велосипед…»

   Я буду долго гнать велосипед,

   Он не уйдет, продолжит сволочь сниться,

   Такой он уж навязчивый предмет,

   Вот наяву он мог бы пригодиться.

Я б оседлал его и все, привет!

Погнал в поля, где и цветы, и травы,

Для милой бы нарвал большой букет,

У нас в селе такие, в общем, нравы.

Она мне скажет, что цветочки – класс!

Но лучше бы, платок или сережки.

И я уйду, не поднимая глаз,

В кармане не бывало больше трешки.

«Молодость проходит очень быстро…»

  Молодость проходит очень быстро,

  Старость пролетит еще быстрей,

  Жалуясь, кряхтя, но в темпе твиста,

  Все, мы воспаряем в эмпирей.

Почему тогда грызет досада,

Ты ведь попадешь куда хотел,

Предназначен был с времен детсада,

Только не свисти, что много дел

Не доделал, все они известны,

И не стоят, в общем, ни черта,

Просто холодом разит из бездны,

И желательно, чтобы черта

За которой ждет покой и воля,

Пролегала где-то вдалеке.

Побреду к ней с фляжкой алкоголя

В одиночестве и налегке.

«Бог сочинил самый лучший устав…»

   Бог сочинил самый лучший устав

   И ввел превосходный порядок,

   Потом от занятий огромных устав,

   Он лег отдыхать между грядок.

Сначала мир стройно и радостно рос,

Тот век золотым мы назвали,

Шипов было меньше, чем всяческих роз,

И ангелы почивали.

Потом новый век засиял на дворе,

Он холодом души нам выел,

И даже деревья стоят в серебре,

И только стихи золотые.

Затем загремел и кровавый металл,

И век разразился железный,

Тогда человек уже возроптал,

Конечно, два шага до бездны.

Проснись, полюбуйся отравленным днем,

Суровым стань вновь и упертым,

А то мы, наверное, скоро заснем,

Сном вечным, а главное мертвым.

«Очередной каприз природы…»

  Очередной каприз природы,

  Тепло, а время для дождя,

  «Там» кто-то перепутал коды

  Машину времени крутя.

И все-таки мне мысль приятна —

Не всё везде предрешено,

И лето можно взять обратно,

Когда закончится оно.

Вторая может быть попытка,

И в целом, общем, так сказать,

Мир заново быть может выткан,

Тем, кто горазд миры вязать.

Один вопрос – а это надо ль?

Конечно, как не помечтать.

Мне кажется, что даже падаль

Желает снова зеброй стать.

«Опять гляжу в толпу созвездий…»

   Опять гляжу в толпу созвездий.

   Такая ширь, такая мощь

   Пылают над моим предместьем,

   Уже остыл вечерний борщ,

   И стынет рюмка, я взираю

   не в силах взгляда отвести.

   Мысль не банальная, сырая

   Пытается в мозгу цвести:

   А в небе все так живо, густо,

   А я там кто? А я там, где?

   Я со своим моральным чувством

   Не нужен этой красоте!

«Зачем от всяческих иллюзий…»

  Зачем от всяческих иллюзий

  Освобождает жизнь меня,

  Вот начитался я Маркузе,

  И сколько нервного огня

  Ушло задаром и без мазы,

  Хоть опускайся до газет;

  Расстраивают Хабермасы,

  Юлят Ортега и Гассет.

Одно немеряное горе,

И мир неумолимо сер,

Не говорю о Кьеркегоре,

Не говорю, что Хайдеггер

Нам доказал – прямой дорогой

Идем; там смерть нас ждет давно,

И утешенья кроме Бога

Еще не изобретено.

«Дождь льется тихий словно лирика…»

  Дождь льется тихий словно лирика,

  Он длится долго, испокон.

  И