Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2019 - Коллектив авторов

которые становятся чересчур сладкими от ударов

полный болт, сколько верст отмахал, позабыв пресловутый гак

которому не прикажешь, да и мурка твоя – очаровательная мура

вящий штиль по округе, болтает лишь суп в сапогах

но его не вырубить даже кашей, сваренной из священного топора

«Бисквит на стенах в квартирах светлых…»

   Бисквит на стенах в квартирах светлых

   Уколы случаев упущенных

   Планет неясных, морозных

   Уравнение Карозерса

   Позволяет выглядеть лет на двадцать

   Дальше галактической остановки Нептун

   Чем пена втуне пытается сохранить след

   Восстанавливать лицо по контуру черепа

   Даже с помощью вольера

   Приобщать себя к культуре

   Вольтер забыт

   Огнем охваченный

   Чересполосицею суток

   Моцарт эмоции разменял

   Восьмое сентября – День Клузо

   251-й день года

   (252-й в високосном году)

   11 сентября – башенный день

   А также день встречи нашей после

   Двадцати четырех дней разлуки

   Не спрашивай меня

   Когда запою как Карузо

   Когда повзрослею

   Заниматься музыкой —

   Это, пожалуй, единственная возможность

   Оставаться невзрослым

   Сохранять детство

   Играть – прерогатива ребенка и музыканта

   Эту мысль я украл у Циммера

   Баловня Голливуда

   Лас Вегас не в счет

   Забудь Монте-Карло

   И шалости Мельпомены

   Давай встретимся

   Ведь у меня есть Магнум 35-й калибр

   А твой телефон 38-23-38. Прости, если груб.

   Но самое интересное, что на этот номер

   Откликаются предприятие «Эра» в Липецке

   Специализирующееся на стоматологии

А еще в Кирове какие-то «Информационные технологии»

А в Кемерове – ООО «Тонап-Групп»

Давай лелеять какую-нибудь простую деталь

Но учти, настоящее волшебство происходит еще до того

Момента, когда конармии звуков попадут на иглу

Поверив, что из нее сочится сметанка

Настанет час, и узники глупости с нар пересядут на острие тонарма

Уронит лес литой свою густую сталь

Она, по слухам, бинарна

А я грущу сегодня как изгой

Под двадцатиминутное танго

Изображенное на страницах журнала „Super-Illu“

Игра в классики

Филина в телепередаче «Что, где, когда» предложили заменить вороной или гусем (из свежей сплетни).

1

Вот тенор свищет любо-лепо,

Что наша жизнь – большой театр,

И костровище – тоже слепок,

И день исчез, как ЗАЗ горбатый.

Он превратился просто в «Мини»,

Как прототип башибузука.

И Петр Налич на плотине

Попсе, и сон – как мина в руку.

И Заболоцкий по контрасту

Молчит, как ре(п)ро- и кондуктор

(Знай, репка – редкостный барыш).

И жизнь – суть барышня – прекрасна,

Когда становится продуктом

(Почти таким же, как Париж).

Какие сладостные звуки

Рождают русские: рулетка,

Балет, рублевка, пасть порву… И

Красотки – Верка, Таня, Ленка,

И вероломный Руст на Цесне

Летит как гусь – по жизни с песней.

Решилась птица на эксцесс

В процессе поиска принцесс.

Летит на Русь, минуя Цесис

(Лифляндский град), почти не целясь,

Как Бендер, в рустикальный хруст,

И ноту Ces… И круче Пруст…

Хрустят – понятно – доски сцены,

Трещат, теряя мощь и ценность

Артилерийских установок.

Оно, конечно же, не новость,

Что злобен Борман, добр Визбор.

Бармен, а может быть, провизор

Получат сказочную визу,

Забор, и сыр, и телевизор.

Залогом прочих атрибутик

Барона Карла не забудьте:

Фрайхерр он, и Иероним,

Мы оба мучаемся с ним.

Ведь от сказителя такого

Недалеко до Хлестакова

На летаргической тетради…

Шинель, мы вышли все из дяди!

В тарелке разливанный Нэлепп[2],

Но сон на черное не налит,

Девчонки плачут на панели,

Поэты пляшут на биеннале.

Здесь выступают вчетвером

Набатов с братом, гусь с п(ь)ером.

Быт – как и прежде – статуарен

Реликтом вердиевских арий.

Вы хороши – базаров нет.

Бери отгул, пиши сонет,

Ди джей и Гарри Джеймс в ответе,

Дают совет отцы и дети.

В четыре – сбоку, ваши – двадцать

И эстуарий не вдаваться,

Ведь каждый вздох спешит на вы(х)

От гула тактик часовых.

2

День рушит ночи шоколад.

Огни отправлены на склад

Бенгальские. Ну что, коллеги,

Слабо нести любую гиль?

В огонь разгневанный Онегин

Хлобысь. Окстись, не панегирь,

Хватает паниковских гирь,

Чтобы схватили печенеги.

Здесь легкий месячный отврат,

И смеси из небесных врат

На нервы льет нервьюрный свод:

Весна взяла самоотвод.

Вам тютчевских весенних вод

Чуть-чуть to go? Чуть-чуть того

Товарищ из «Маньжоу Го».

Меня не тронет Ай Вэйвэй

(На полотне мездровый клей,

Возможно, вместо шоколада.

Вэйзмир, My Way, Bei mir & Sway

Налей полней, плотней давай)

Пора поставить на трамвай,

О пустяках не беспокоясь

И сумме лошадиных тяг.

В траве балакири частят.

Пусть в изменяемых частях

Трамвай похож на бронепоезд,

Пусть рыба бросовая в Каме,

Как грязь от пятки до носка,

И бродит мелкими шажками

По Дерибасовской тоска,

Свербят на памяти заплаты

И отдыхает бармалей…

Как говорят в твоем L. A. —

Too late for Late

«– Как ты дошла, скажи, до этой жути…»

   – Как ты дошла, скажи, до этой жути,

   Предположить, что ты меня не любишь?

– Вольфрам всему виной, сгорает жгутик,

С Облонскими смешались кони-люди,

Они теперь холеные кентавры,

И мне, увы, нет дела до Тезея,

Пожнет ли лавры, грянут ли литавры,

Мы, барышни, не любим ротозеев…