Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

мы расхлебываем до сих пор, затем ежовщина и кончая террором военных и послевоенных лет, направленным на истребление целых народов, или этот террор был вызван тем, что во главе партии и государства оказался такой величайший тиран всех времен и народов, как Сталин, я прихожу к выводу, что тот путь, который мы прошли в послеоктябрьский период, был неизбежен. Начать с того, что террор начался буквально с первых дней Октября, причем его поощряли едва ли не все тогдашние руководители, в том числе и Ленин. Я уже не говорю о таких зловещих фигурах, как Троцкий, Зиновьев и тот же Сталин. Да и те, кто до последнего времени были окутаны какой-то романтической дымкой и многие из которых впоследствии сами пали жертвами террора, на поверку оказались его провозвестниками и ревностными проводниками. Вспомним хотя бы призывы Якова Свердлова (товарища Андрея) к поголовному истреблению казачества, усилия любимца партии Николая Ивановича Бухарина, направленные на расширение карательных функций ВЧК, расправы с санкции Фрунзе (товарища Арсения), Бела Куна и Розалии Землячки[44] с пленными врангелевскими офицерами и солдатами, которым обещали сохранить жизнь, а вместо этого расстреливали и безоружными топили в Черном море. Интересно, вспоминал ли в свой смертный час Крыленко (товарищ Абрам), как он выдал несчастного генерала Духонина на растерзание солдатам, поднявшим его на штыки; вспоминал ли Тухачевский, как он подавлял кронштадтский мятеж и мятеж Антонова на Тамбовщине; вспоминал ли Иона Якир, как на преступном февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) он голосовал за то, чтобы Бухарин и Рыков были расстреляны?

Было что вспомнить Троцкому после того, как в Мексике агент Сталина нанес ему ледорубом смертельный удар по голове, в частности, как по его приказам топили баржи с пленными и просто заложниками, Зиновьеву (товарищу Григорию), который, будучи неограниченным властелином в Петрограде, учинял расправы над жителями города, в первую очередь интеллигенцией, инспирировав пресловутое дело Таганцева, жертвой которого пал Николай Гумилев.

Эти примеры можно умножить в тысячи раз!

А что говорить о самом основоположнике, который вкупе с Яковом Свердловым санкционировал злодейское убийство в Екатеринбурге царской семьи вместе с обслугой, которая была повинна только в том, что сохранила верность своему государю!

Перечитайте ленинские документы послереволюционных лет (хотя бы опубликованные), и вы убедитесь в том, как часто повторяются в них призывы, а то и прямые команды сгноить мерзавцев в тюрьме, расстрелять, усилить революционный террор и т. д.

Все эти «лобастые мальчики революции» вели счет на миллионы и нимало не задумывались над ценностью и неповторимостью каждой человеческой жизни до тех пор, пока смертельная угроза не нависала над их собственной жизнью и жизнями их родных и близких. А чего стоят парилки, введенные в обиход с первых лет революции! Людьми, которых подозревали в сокрытии ценностей (очень часто по ложному навету), набивали камеры, где можно было только стоять, и держали там до тех пор, пока подозреваемые не отдавали все, что у них было. В самом ужасном положении оказывались те, кому отдавать было нечего. Многих из этих камер не выводили, а выносили, причем иных прямо в морг. Лишь немногие выдерживали эту пытку. О пребывании в парилке десятилетия спустя с ужасом рассказывал отец моего школьного приятеля Александр Борисович Лившиц, у которого при нэпе было свое небольшое дело. «Я выдержал только потому, – вспоминал Александр Борисович, – что отличался в те годы недюжинным здоровьем». Впрочем, чего не сделаешь и на что не пойдешь ради братьев по классу в странах капитала, которые подвергаются чудовищной эксплуатации и спят и видят, чтобы их освободили! Ради достижения этой благородной цели можно жертвовать жизнями тысяч, а то и миллионов собственных рабов!

Как проницательно писал Сергей Есенин в поэме «Инония»:

Веслами отрубленных рук

Вы гребете в страну грядущего!

Невольно вспоминаются также слова Евтушенко:

Так гибнут люди, их не возвратить,

Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется опять

От этой невозвратности кричать.

Дело, однако, не только в том, кто стоял во главе происходивших в стране процессов, но и в том, что революция произошла в стране без прочных демократических традиций, народ которой благодаря трем столетиям татарского ига и трехсотлетию дома Романовых в значительной своей части был заражен рабской психологией. Забегая вперед, замечу, что благодаря большевистскому террору он в еще большей степени заражен ею сейчас, что и дает возможность власть предержащим проделывать с ним самые чудовищные эксперименты вроде упразднения Союза в Беловежской пуще[45] или увеличения цен в десятки, а то и в сотни раз.

Когда революция происходит в сравнительно отсталой стране без прочных демократических традиций, совершенно неизбежно появление особой касты, которая желает снимать сливки с общественного производства и нуждается для этого в чудовищном аппарате подавления. Я бы даже сказал так: чем глубже, на первый взгляд, размах революции, тем ужаснее та контрреволюция, которая неизбежно следует за ней. А то, что роль Кавеньяка русской революции сыграл Сталин, – это в значительной мере случайность. Не он, так кто-то другой сидел бы на его месте и делал то же самое. В словах «Сталин – это Ленин сегодня» – заключена глубокая сермяжная правда.

Интересно, что, борясь с Троцким, Сталин, в сущности, проводил троцкистскую политику как внутри страны, так и вовне. Ограбление крестьянства, сверхиндустриализация, помощь экстремистским группировкам в любой части земного шара во имя приближения мировой социалистической революции – все это было взято дядей Джо из арсенала Льва Давидовича. Можно даже сказать, что Сталин был куда большим троцкистом, чем сам Троцкий. И после убийства Троцкого Сталин не мог отделаться от него, ибо Троцкий сидел в нем самом.

О беспредельном цинизме партийных бонз свидетельствует такой факт. В 1937 году Комиссию, образованную Пленумом ЦК ВКП(б), которая выдала Бухарина и Рыкова на расправу органам НКВД, возглавлял Микоян. И что бы вы думали? Когда в 1956 году после ХХ съезда КПСС образовали комиссию по подготовке материалов для посмертной реабилитации Бухарина и Рыкова, ее поручили возглавить тому же Микояну. У того не оказалось ни капли совести, ни элементарного политического такта, чтобы от этого поручения отказаться. Вследствие венгерских событий работа комиссии застопорилась, реабилитация Бухарина и Рыкова произошла много лет спустя. Вообще надо сказать, что Микоян принадлежал к числу наиболее изворотливых членов сталинского руководства. Какое-то время он удержался на плаву и после падения Хрущева. Не зря в народе о нем ходила такая байка: «От Ильича до Ильича – без