Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Виктор Уралец получил выездную визу в США! Американская рабочая виза у него была, но в то время для выезда из страны нужна была мидовская виза, без нее нельзя было пересечь государственную границу. Отъезд держался в тайне, и последнюю ночь перед отлётом он провёл у меня дома в Крылатском. И ранним утром мой надёжный друг отвёз его в Шереметьево на затонированной машине. Когда Василий Громыко и Валентин Сыч узнали об отъезде Уральца в США, они не могли в это поверить! Громыко хотел сделать Уральца заведующим лабораторией и утверждал, что Семёнов намеренно сделал всё, чтобы Виктор уехал за границу и не создавал ему здесь конкуренции. Валентин Сыч, директор нашего института, считал, что, отпустив Уральца в США накануне Олимпийских игр в Барселоне, Семёнов буквально совершил государственное преступление, в результате чего страна лишилась ведущего специалиста. Сыч был особенно удручен, потому что после успеха в Альбервиле его назначили начальником штаба подготовки к зимним Олимпийским играм в Лиллехаммере, в Норвегии, и до них оставалось два года, так как МОК развёл летние и зимние игры. Сыч тогда в сердцах пообещал, что сделает всё, чтобы даже духа Семёнова в Лиллехаммере не было…
Параллельно Сыч занимался баскетбольной сборной, многие игроки рвались на Запад или уже были там, но время от времени их надо было собирать и готовить к играм в составе сборной команды России. Покоя у Сыча не было, к нему приезжали какие-то иностранные баскетбольные деятели, честно сказать, довольно противные, и он пару раз звал меня переводить. Валентин Лукич обоснованно общался с ними с высоты своего положения: он помнил войну и голодное детство, видел возрождение страны, он сам, деревенский мальчишка, многого достиг и стал руководителем с большим жизненным опытом. То, что он не знал английского языка, его совершенно не волновало, наоборот, он считал, что это иностранцы должны учить русский язык, коль скоро собираются сотрудничать с Россией.
Вообще, Валентин Сыч был единственным патриотом на моей памяти.
Семёнова моё общение с Сычом просто бесило. Но я прямо сказал, что не хочу и не буду конфликтовать с Сычом на ровном месте, он директор нашего института, и раз в месяц переводить его переговоры — это для меня не проблема; если вам это не нравится, то идите и разбирайтесь с ним сами. Виталий никуда идти не собирался, он всегда выбирал выжидательную тактику. Более того, когда Сыч объявил всему институту, что будет месячная задержка зарплаты, связанная с финансовыми проблемами баскетбольной сборной, то есть все институтские средства пойдут на нужды российской команды, то Виталий тоже промолчал. Помню, всех нас — весь ЦНИИ спорта — собрали в актовом зале на четвёртом этаже, и Сыч сказал, что если у кого есть крайняя нужда в деньгах, то он поможет в индивидуальном порядке, обращайтесь прямо сейчас. Затем при всех пообещал, что получит свою зарплату самым последним, после полного расчёта со всеми сотрудниками института. Своё слово Сыч всегда держал.
6.12 Продажи метандростенолона. — Эксперименты с эритропоэтином
Рубль обесценивался, инфляция давно и прочно вошла в нашу жизнь. У меня семья, двое детей, жена сидела с ними дома и не работала, я должен был всех кормить и обеспечивать. Пока был Уралец, мы использовали хромассы только для анализов проб мочи, никаких побочных анализов и подработок он не разрешал. Но после его отъезда мы удачно подрядились делать экспертные анализы природных продуктов, на которые был большой спрос; сначала в работу пошли струи кабарги и бобра, ими провоняла вся наша одежда, потом мы создали совершенно новую методику анализа медвежьей желчи, разделили и идентифицировали желчные кислоты. Наши доходы утроились, и финансовые проблемы на время разрешились.
Кто бы мог подумать, что мне придётся заняться продажей анаболических стероидов! Как-то раз меня попросили принять иностранца, интересующегося анализом стероидов. С первого взгляда и с первой фразы я определил, что анализами стероидов он не занимается, он их употребляет — его мышцы на руках и под футболкой были просто выдающимися. Это был американец, его звали Джим, и он по секрету сказал, что его друг, спортсмен, травмирован и для его восстановления требуются стероиды. Но друг работает в очень престижной фирме и не хотел бы светиться в стероидных делах. Можно ли ему помочь? Тогда я просто спросил, может быть, это тебе самому нужны стероиды? Он сказал, что да, нужны, у него в кармане есть 200 долларов и он готов купить двадцать пачек русской дианы — так он называл метандростенолон, выпускавшийся в подмосковной Купавне. Я не знал, что сказать, но у любителей анаболических стероидов есть что-то общее, что их притягивает и делает друзьями буквально после пары фраз, — и я согласился. После этого прошли несколько поставок: американцы брали у нас по 100 пачек за 800 долларов, нам же они обходились в 200 долларов. Это были охранники американского посольства в Москве, они приезжали к нам на каком-то доисторическом грязно-белом «хаммере», но через год команда сменилась и бизнес прекратился.
Приближались Игры в Барселоне, мы тщательно проверяли все допинговые средства, применявшиеся на заключительном этапе подготовки. Попутно я достал несколько ампул эритропоэтина, чтобы проверить на моей сестре Марине, как он работает. Марина родила дочку, сделала операцию на ахилловом сухожилии и постепенно восстанавливалась. Осенью она должна была ехать на просмотр в Кобе, в Японию, она планировала выступать за спортивный клуб Noritz. Чтобы получить трёхлетний контракт, ей надо было осенью, через 10 месяцев после операции и родов, пробежать 10 км по шоссе за 33 минуты. Тогда был бум марафонских эстафет, называемых экиден, и многие солидные компании, к которым относился Noritz, имели группу сильных бегуний, как своих, местных, так и привозных.
Noritz очень
