Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов
С.И.: Если говорим о месте в русской поэзии, то последние тридцать лет выражение «поэтическая школа» наиболее часто звучит в рамках феномена «Уральская поэтическая школа». Вас называют одним из основателей УПШ.
А.С.: Секунду! Основатели УПШ – это два человека, В. О. Кальпиди и В. Я. Дрожащих. Через некоторое время, после того, как эта УПШ была ими опознана, они меня разыскали. С большой радостью, с большим изумлением обнаружив, что существует некий персонаж, чья поэзия по каким-то совершенно генетическим признакам совпадает с той поэзией, которую они создают сами. Это всё равно, что встретились вместе три человека, у которых у каждого на каждой руке по 100 пальцев. В принципе – невозможно. Я полагаю, что когда Дрожащих с Кальпиди встретились, они испытали какие-то сумасшедшие эмоции. Потому что та степень, та особенность дара, та степень взаимопонимания, которая существовала и существует между ними, – это уникально. Вот есть их дар, эти, скажем условно, 100 пальцев на каждой руке. И вдруг они обнаруживают, что есть ещё один такой же персонаж! Я помню, что была – то ли поздняя осень, то ли ранняя весна. Снег по диагонали идёт. Ко мне приехали два невероятно бодрых, но без всякой тени хвастовства и вульгарщины человека. Приехали люди, уверенные в своей правоте.
И абсолютно мне доверяющие. Поэтому у меня вообще не возникло к ним никаких чувств, помимо благодарности.
С.И.: Та школа, которую вы создаёте коллективом единомышленников, она связана с многолетним литературным движением УПШ или представляет собой нечто отдельное?
А.С.: Она не представляет из себя чего-то отдельного. Но она и не имеет прямого отношения к тому, что называется «УПШ». Это сравнение тёплого и мягкого. УПШ – это сноп взаимосвязанных и взаимосхожих поэтик и биографий, которые развиваются во времени. Это большой пучок векторов развития поэтического языка, которые друг другу близки, возможно, пересекаются, порой на некоторое время совпадают, но связь внутри УПШ происходит из того, что у нас общее понимание причин, по которым должны существовать стихи, и общее сходство в решении тех поэтических задач, которые мы сами себе ставим.
А онлайн-школа поэзии – это школа, где мы обучаем поэтическим техникам. В первую очередь мы обучаем поэтическим техникам, связанным с силлабо-тоникой. Я полагаю, что по отношению к силлабо-тонике допущена большая несправедливость. Дело в том, что силлабо-тоника, на мой взгляд, – одно из высших достижений человеческой культуры вообще. Та степень точности, сложности, виртуозности, прочности, красоты, осмысленности, которую в себе несёт силлабо-тоника, она несравнима с другими поэзиями. Мы же понимаем, что поэзий существует много? Силлабо-тоника – это необычайно дорогие, с вечной гарантией швейцарские часы, как бы такой Patek Philippe. Мне же теперь всё время предлагают то дешёвку на батарейке, то песочного «дурака», которого надо переворачивать. Проблема с обучением силлабо-тонике заключается в следующем. Люди, которые (а) думают, что они понимают, что такое силлабо-тоника, и (б) которые думают, что пишут силлабо-тоникой, на самом деле (а) не понимают и (б) не пишут. При этом берутся учить силлабо-тонике других людей по следующей системе: представьте себе, что если бы анатомия заключалась в заучивании названий двухсот костей и семисот человеческих мышц. Можно ли выучить все названия всех частей гениального устройства человеческого тела, но при этом не задаваться вопросом: «А какую функцию выполняет вот этот сосуд? Вот этот сустав? Вот эта мышца, чему служит?» Эти «учителя» не понимают: как устроено ударение? Или: почему таким поразительным образом «срабатывает» рифма? Они же расписывают 52 вида существующих рифм, они блестяще дают примеры разнообразных логаэдов, они говорят о пиррихии – и они не понимают, как воздействует на человека текст, использующий эти приёмы!
С.И.: Тогда расскажите, как строится ваша система обучения этим технологиям.
А.С.: Моя задача довольно проста. Мне важно, чтобы человек после онлайн-школы вышел, как герой Ахматовой: «Как забуду? Он вышел, шатаясь, / Искривился мучительно рот…» То есть человек должен выйти из онлайн-школы ошалевшим. Человек должен выйти совершенно изменившимся. Человек должен из неё выйти так же, как «зелёный берет», которого сбросили голого с ножом с вертолёта в джунгли, выходит к людям. Он жив. Он научился обходиться с этим миром так, как этот мир заслуживает. Он узнал о себе всё. Он вышел с таким опытом! Он вышел таким победителем! Он совершенно другим человеком должен выйти.
С.И.: Если уровень подготовки «зелёного берета» измеряется выживанием, то чем определяется то, чего человек достиг в результате обучения в онлайн-школе? Ведь этого не сделать простым тестированием? Кто оценивает? Как оценивает?
А.С.: Онлайн-школа представляет целую систему, которая состоит из фильтров, препятствий и совершенно озверевшего ефрейтора, который пинками гонит новобранца по этому лабиринту и заставляет просачиваться сквозь фильтры и перелезать через препятствия. Существует три модуля: тест-тренинги, видео-лекции, общение с мастерами – сквозь которые мы человека проводим.
Тренинговое обучение я начал применять достаточно давно. Лет тридцать назад. На первые мои семинары я брал принципиально людей разных возвратов, в группе могли быть шестилетние и восемнадцатилетние.
И они выполняли одни и те же задания, заглядывали друг другу через плечо. Так человек и обучается основным поэтическим техникам. По сути, выполняя задания – люди учатся храбрости.
Многих пишущих стихи от написания первоклассного гениального текста удерживает робость. Я учу их вести себя в поэзии очень свободно, открыто, храбро. Именно для этого и даются задания. Предположим,
«нужно странным образом, но надёжно упаковать и перевезти странным же образом одновременно телеграфный столб и золотую девичью ресницу. Придумайте, опишите, как вы будете это делать».
Мы провели некоторый объем социологических работ, чтобы понять, почему и как люди хотели бы дистанционно получать такое образование. И пришли к выводу: нужно максимально упростить процесс обучения. Не стоит в нынешнем мире погружать человека в чрезвычайно насыщенную интеллектуальную, полную полунамеков среду. Надо делать точно и прочно. Наш курс рассчитан на 12 недель. И каждую неделю человек получает тест-тренинг. Тест-тренинг, напомню, состоит из совершенно сюрреалистических заданий. Например, «составьте изнурительно длинный бюллетень, который вы получили на выборах, где числится двадцать семь партий с идиотскими названиями. В послесловии объясните, почему Вы решили голосовать за ту или иную партию. Избегайте политики, ограничьтесь самоиронией». И человек попадает
