Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов
С.И.: Вполне возможно, что на выходе мы поэта можем и не получить.
А.С.: Да. Даже если он старался, упирался. Можем и не получить поэта.
Но! Мы получаем человека, который отличает хорошие стихи от обычных. Который отличает поэтическую речь от обычной. Который знает, где найти хорошие стихи. Знает, как устроена классическая силлабо-тоника. Таких людей очень и очень немного. И мы ни в коем случае его не «теряем». На самом деле мы получаем самого что ни на есть преданного, квалифицированного, деятельного читателя. Не забывайте, поэзия – одно из сильнейших наслаждений. Если человек – «правильный читатель», у него есть доступ к эйфории…
С.И.: Кто пришёл на первый – тестовый – курс школы?
А.С.: Я абсолютно счастлив. У нас занимаются люди, преподавание которым мне представляется удовольствием и честью. У нас занимается один из очень известных современных певцов, у нас занимается один из самых известных российских журналистов, у нас занимается московский батюшка, у которого десять детей, у нас занимается лучший точильщик ножей в России, у нас занимается куча невероятной красоты девчонок от Праги до Иркутска, у нас занимается довольно много людей, которые уже состоялись как авторы, у них вышли книги, они получили премии, тем не менее они у нас занимаются, делают они это не из стремления развлекаться, а, я полагаю, из очень большого доверия к нам. Делают они это ещё и потому, что, мне так кажется, они вопрошают себя: «А не стала ли их поэзия – поэзией по инерции? Не пора ли провести генеральную уборку в собственной поэзии?» К нам пришли, мне это интересно и очень важно, те, кто занимается литературоведением и русистикой. Среди них серьёзные вузовские преподаватели. Что, кстати, тоже вызывает у меня большой энтузиазм. Это на самом деле свидетельство большого доверия к нам.
С.И.: Кто финансирует школу?
А.С.: Нам помогают благотворители. Техническую сторону финансирует чешский предприниматель с русскими корнями. А мастера пока участвуют в нашем проекте бесплатно. Впоследствии курсы обучения будут платными. Хотя для некоторых категорий бесплатный режим останется.
Примечание:
Сергей Ивкин – поэт, художник, редактор. Лауреат премии MyPrize-2018.
Дипломант Первого санкт-петербургского поэтического конкурса им. И. А. Бродского в номинации «Большое стихотворение» и «Илья-премии». Живёт в Екатеринбурге.
Юрий Архипов
Русская муза Фридриха Ницше и Райнера Рильке
У каждой эпохи свои героини. Ничто не подчеркивает стиль эпохи так, как самые прославленные женщины своего времени. Восемнадцатый век: императрицы и держательницы салонов, навербованные из фавориток. Мадам Рекамье, мадам Помпадур…
В девятнадцатом властительницы еще держатся – королева Виктория, но фавориток сменяют ударницы пера – мадам де Сталь, Жорж Санд, сестры Бронте. В наше время, увы, светской жизнью почитаются тусовки безголосых певуний, новоявленных «старлеток», роящихся вокруг какой-нибудь «мегазвезды» – очередной патлатой куклы на чайнике. Времечко… На рубеже XIX и XX вв. возникло понятие femme fatale – роковая женщина.
Время было нервическое, пугающееся собственных предчувствий, вот в моду и вошли декадентствующие дамочки «с запросами». Вечно рефлектирующие всё подряд – от вопросов искусства (Мария Башкирцева) до путей богоискательства (Зинаида Гиппиус). Особенной женской доблестью стало собирание коллекции поклонников из числа знаменитых особей мужского рода. Пресловутая Нина Петровская нанизала на шампур своего шарма столько знаменитых русских поэтов, что едва не лишила русский символизм его столпов: те чуть было не перестреляли друг друга из-за нее на дуэли. Одна австрийская душечка со смешной девичьей фамилией Цукеркандль в то время прославилась тем, что женила на себе сначала композитора Малера, потом чуть было не женила на себе художника Кокошку, потом все-таки женила на себе писателя Верфеля. Удивительно ли, что издатели увивались вокруг нее, требуя мемуаров? Но, конечно, Альму Малер-Верфель затмила другая сокрушительница сердец и моральных устоев – Лу (полное имя – Луиза, домашнее – Леля) Андреас-
Саломе (1861–1937), автор немалого количества «женских» романов и повестей, а также философских и психоаналитических трактатов, очерков и воспоминаний, журнальных статей и рецензий. Она родилась Санкт-Петербурге в семье генерала на русской службе Густава фон Саломе, выходца из прибалтийских немцев, имя которого поминает в своих дневниках Пушкин. Его предки, гугеноты, после Варфоломеевской ночи бежали вначале в Германию, онемечились, женясь преимущественно на немках, затем переехали Прибалтику, еще позднее в Петербург. Здесь-то в год приснопамятного освобождения крестьян и родилась та, чье имя, а вернее, его краткую форму Лу сделает некогда модным знаменитый драматург Ведекинд – не самый хилый цветок из венка ее поклонников. В Петербурге, в здании Генерального штаба, напротив Зимнего дворца, она жила до двадцати годов, учась в немецкой гимназии и вращаясь в основном в немецкоязычной среде. В ту пору в северной русской столице проживало до трехсот тысяч немцев, у которых были свои церкви, театры, рестораны, клубы, газеты. Так что переезд на Запад не стал для Лу проблемой. Однако печать отечества осталась навсегда. «Эта гениальная русская» – так называл ее Ницше.
Какое-то время она училась – философии – в Цюрихе, затем в Сорбонне. Потом замелькали немецкие города: Берлин, Мюнхен, Вена, Веймар, Гёттинген. Печататься начала рано и сразу вошла в обойму тех, «о ком все говорят». Но очень скоро говорить стали гораздо больше не о ее писаниях, а о ней самой.
Женщина и впрямь была примечательная – необычно, с изюминкой, красивая, с легкой неправильностью черт, в молодости особенно обаятельной.
Всего привлекательнее в ее облике были менявшие цвет глаза, ярко горевшие на бледном от пригашенной чахотки лице. Не по годам развитая и проницательная, вполне по годам брыкливая и своенравная. Феноменально начитанная: профессора философии Ницше она то и дело уличала в приблизительном знании Канта, Шеллинга, Гегеля. С виду хрупкая, грациозная, в споре она не церемонилась, рубила наотмашь, ее острого язычка побаивались. Своей независимостью от всего, что считала предрассудком, она бросала вызов традиции, лет на сто опередив свое время.
По этой последней причине на ее наследие, как пчелы на мед, слетелись нынешние феминистки. Ведь их движение зарождалось как раз в ту пору, когда Лу вступала в жизнь. Когда вокруг нее многие – и ближайшие подруги тоже – шумели о женской эмансипации. Добивались, боролись, сокрушали.
Да только все больше как-то, пардон, по-бабьи. Та же истерика невостребованности, только под идеологическими знаменами.
Ничего этого нет и в помине у Лу. Она не боролась за свои права. Да и за
