Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Летом сборная МГУ выезжала на сборы в Эстонию, мы неделю жили в Тарту, затем две недели — на спортивной базе в Кярику, это десять километров от Отепя, центра лыжного спорта. Какое же это было райское место! Какая вкусная еда: селёдка в сметане и картошка с укропом, творожный пирог и торт с ревенём, лимонад «Келуке», оказавшийся потом «Спрайтом». И рай для бегунов: песчаные дорожки в лесу, стадион и сауна на берегу озера, а ещё комары, малина и черника. После второго курса, летом 1979 года, когда мне было двадцать лет, я пробежал 5000 метров сначала за 14:03.4, затем, на Дне бегуна в Подольске по тартановой дорожке, за 14:02.0. Я очень хотел выполнить норматив мастера спорта СССР, это 13:55.0, но не получилось. В самом конце сезона в Москве на стадионе «Спартак» я по щелястой резиновой плитке выдал 3:48.5 в беге на 1500 метров. В том забеге на первом километре мы ужасно толкались, промежуточное время было 2:35, но, когда я вылез из этой мясорубки, меня просто понесло вперёд в какой-то злобной эйфории. На финише мои ноги были в крови, обе голени расцарапаны острыми шиповками соперников, зато я был счастлив, улучшив личный рекорд на две секунды. Моя сестра Марина в возрасте 18 лет стала пятой на юниорском чемпионате Европы в Польше: она пробежала 1500 метров за невероятные 4:15.6. Талант.
2.2 Как в мою жизнь вошли анаболические стероиды
Анаболические стероиды неожиданным образом вошли в мою жизнь осенью 1978 года. В конце сентября к нам на традиционную матчевую встречу приехали студенты Берлинского и Братиславского университетов. Соревнования проводили на стадионе МГУ рядом с Главным зданием, было очень холодно и ветрено, и бег на 1500 метров я выиграл уже в полной темноте. Невзначай я заметил, что у иностранцев очень красивая и развитая мускулатура, под тонкой кожей на ногах видна каждая мышца, особенно у девушек. После награждения мы пошли в общежитие, где разместили наших гостей. Это было совершенно неформальное общение с иностранцами, редкий случай в советские времена, но Московский университет всегда имел дополнительную степень свободы. Ветераны, старшие студенты и аспиранты, в тёмном углу пили вермут и «Бехеровку», но я в те годы совсем не пил, поскольку тогда в стране — кроме водки и портвейна — пить было нечего. Постепенно наша компания разогрелась, начались какие-то обмены и соглашения, затем стали перетряхивать сумки гостей.
И вдруг я увидел шиповки «Адидас» последней модели, мой размер! Я загорелся, шиповки — просто мечта. И цена была хорошей, всего 50 рублей, такие шиповки стоили 70–80 рублей. Моя стипендия в МГУ была 40 рублей, а когда пару раз мне удавалось сдавать сессию на отлично, то стипендия становилась повышенной, как раз 50 рублей. Однако оказалось, что наши «деревянные» рубли им не нужны, на эту сумму они хотели купить в аптеке тестостерона пропионат, в ампулах по 50 мг, и метандростенолон, в таблетках по 5 мг. Эта была советская фармакология, анаболические стероиды хорошего качества и по низкой цене, но я тогда ничего про это не знал. Они посмеялись над моей наивностью и невинностью и по-простому объяснили, что без анаболиков в лёгкой атлетике не обойтись, если ты планируешь заниматься спортом профессионально. Дальше мне растолковали, мешая русские и английские слова, что тестостерон и метандростенолон они берут в Москве на продажу своим друзьям, а на вырученные деньги покупают для собственного пользования таблетки Оралтуринабола (ГДР) и Винстрола (ФРГ). Станозолол был уникальным препаратом, в то время в цене были таблетки под названием Винстрол, по 5 мг, и супермодные эмульсионные инъекции Стромбаджет, по 50 мг, их называли «молочко». Если чего-либо из элитной фармакологии не было, то под рукой всегда был Ретаболил, нандролона деканоат в ампулах по 50 мг, венгерский аналог знаменитой «деки» — американского «Дураболина».
Ретаболил применяли задолго до стартов, с ноября по январь, чтобы основательно «забетонировать дно», то есть заложить базу перед соревновательным сезоном. После инъекций Ретаболила руки и ноги становились тяжёлыми, мышцы — вязкими, координация немного нарушалась. Такое состояние называлось «крепатура», так что когда начинались тренировки на скорость и технику, то лучше было перейти на таблетки — их проще дозировать в зависимости от состояния, чтобы мышцы вновь «не повязало и не закрепило». Мы разговаривали часа два. Короче, сказали мне, давай 50 рублей и забирай свои шиповки, но будь готов помочь нам, когда приедем в будущем году. В ответ я подарил им какую-то матрёшку или Петрушку, мой приз за первое место в беге; видимо, полагали, что этот приз должен был выиграть кто-то из иностранных гостей. В итоге им он и достался.
На следующий день, придавленный такой информацией, я пошёл в мою любимую библиотеку химического факультета на пятом этаже — и заказал литературу по анаболическим стероидам. Оказалось, что за синтез тестостерона Леопольд Ружичка, выдающийся химик-органик, работавший в Цюрихе, получил Нобелевскую премию в 1939 году. С тех пор было синтезировано свыше ста соединений, и фармацевтические фирмы продолжали свои исследования. Я стал следить за научной литературой, новостями и слухами, собирая любую информацию об анаболических стероидах.
2.3 Первый допинговый скандал международного значения
Той же осенью 1978 года я случайно узнал про допинговый скандал, разразившийся после чемпионата Европы по лёгкой атлетике в Праге. Тогда ещё никаких чемпионатов мира не было, самый первый состоится в Хельсинки только в 1983 году. Чемпионаты Европы проходили раз в четыре года, и ожидания были невыносимо долгими. Поскольку Прага была столицей Чехословакии, братской социалистической страны, то телевизионные трансляции соревнований были просто сказочными, по полтора часа в день. Через некоторое время оказалось, что пятеро советских
