Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Воробьёв тридцать лет проработал врачом сборной команды СССР по лёгкой атлетике и был, образно выражаясь, допинговым первопроходцем, внедрившим системное применение анаболических стероидов. Именно он после Олимпийских игр в Мехико в 1968 году своей рукой раздавал членам сборной команды СССР таблетки венгерского Неробола, отсыпая их из больших банок емкостью по 500 таблеток. Неробол был торговым названием метандростенолона, про него я когда-то давно написал статью, приведу её начало:
Метандростенолон (метандиенон) — весьма старый, однако и по сей день один из самых употребляемых анаболических стероидов. Он был разработан в середине пятидесятых годов в США доктором Джоном Циглером и с 1958 года производился в виде 5-миллиграммовых таблеток под торговой маркой Дианабол. Хотя производство «родного» Дианабола было прекращено в 1972 году, в Америке это название помнят по сей день, поскольку слово «метандростенолон» неудобопроизносимо, а мексиканские подпольные производители анаболических стероидов продолжают синтез и продажу этого препарата под тем же самым полюбившимся названием. В этом названии было использовано греческое слово «анаболе», означающее «подъем», от которого потом образовались термины «анаболические стероиды» и «анаболики», применяемые сегодня в качестве группового названия для синтетических стероидных препаратов.
В 1978 году, во время пражского чемпионата Европы, Григорий Петрович Воробьёв был членом медицинской комиссии Международной ассоциации любительской лёгкой атлетики, как тогда называлась IAAF. Члены медицинской комиссии по очереди дежурили в лаборатории допингового контроля. Её директором был очень сильный специалист доктор Бернджих Хундела, замечательно подготовивший свою лабораторию к важным соревнованиям: селективность и чувствительность его методик опережала время. К месту отметим, что именно доктор Хундела в 1985 году разработал методику определения станозолола и поделился опытом с нашей лабораторией, после чего внезапно умер.
До 1987 года западные лаборатории такой методики не имели.
Гриша Воробьёв поведал невероятные вещи. Положительных проб в Праге было много, но все анализы находились под надлежащим контролем соответствующих служб, и никому о результатах не докладывали. Наверное, соцстраны из восточного блока тогда попались основательно, может быть, и западные тоже; спортсмены и тренеры не могли представить, что новая методика бьёт так далеко и что со старыми сроками выведения проскочить не удастся. Но всё бы закончилось тихо, если бы в один прекрасный день на дежурство в пражскую лабораторию не заступил директор кёльнской лаборатории профессор Манфред Донике, тоже член медицинской комиссии IAAF. Он был единственный, кто знал методики и приборы, так что он принялся добросовестно смотреть распечатки результатов анализов. И нашёл пять положительных проб — какая неожиданность. Это были метаболиты нандролона, то есть Ретаболила. Скрыть результаты не удалось, делу был дан ход, и пятерых спортсменов, четырёх советских плюс болгарскую толкательницу ядра, дисквалифицировали.
Была длительная тяжба, советская сторона утверждала, что флаконы с мочой были недостаточно защищены от вскрытия и неизвестно, как они хранились, но это не помогло, всем пятерым дали по 18 месяцев дисквалификации. Срок был согласован таким удачным образом, чтобы пражская пятёрка смогла выступить на Олимпийских играх в Москве летом 1980 года. Надежда Ткаченко, лишённая пражской золотой медали, спокойно отсидела всё время дисквалификации на сборах на «спецподготовке», как в советское время называли продуманный и продолжительный приём допинговых препаратов, и стала олимпийской чемпионкой в пятиборье, установив феноменальный мировой рекорд на все времена, поскольку в следующем году пятиборье у женщин заменили на семиборье. В Москве в свои 32 года Ткаченко поразила всех: за один день во всех пяти видах многоборья на глазах у всего мира она установила пять личных рекордов. Меня поражают два её результата: толкание ядра на 16 метров 84 см утром и — пятым видом, уже вечером — бег на 800 метров за 2:05.2.
2.4 Олимпийские игры 1980 года в Москве
Вот мы и подобрались к XXII Олимпийским играм 1980 года в Москве. Советская сборная выиграла 80 золотых медалей, а всего — 195! Западные страны и США бойкотировали Игры из-за ввода советских войск в Афганистан и нарушений прав человека в СССР. В то лето всех, кого только можно, выпроводили из Москвы. Улицы были пусты, и в магазинах можно было купить что-нибудь вкусненькое: завезли соки в пакетиках, колбаску-нарезку в вакуумной упаковке, сигареты Marlboro и Salem, клюквенные и брусничные ликёры из Финляндии — и ещё кипрский портвейн! Соревнований было мало, в Харькове на первенстве СССР среди вузов я пробежал по невероятной жаре 1500 метров за 3:47.2 и был пятым, а в Москве на стадионе «Фили» по чёрным резиновым плиткам хорошо пробежал 3000 метров — 8:06.2.
Сборную СССР к Олимпийским играм в Москве готовили основательно. Моя мама, зная про мой пока ещё академический интерес к анаболическим стероидам, сообщила, что 4-м Главным управлением Минздрава СССР, обслуживавшим правительственную и партийную номенклатуру, или, как тогда их всех называли, контингент, был закуплен станозолол, вроде как для наших спортсменов. Это был Винстрол производства западногерманского отделения фирмы Winthrop, незабываемая маленькая баночка из тёмного стекла, тридцать беленьких таблеток по 5 мг, самый желанный и дефицитный анаболик в Советском Союзе. В Москве достать его было невозможно, цена за эту баночку доходила до 50 рублей! Центральная клиническая больница, или «Кремлёвка», где работала мама, являлась головной больницей 4-го Главного управления Минздрава СССР, и она как заслуженный врач могла пару раз в год выписать себе для поправки здоровья дефицитное западное лекарство, не продававшееся в обычных аптеках. Она выписала и получила Винстрол, я эту баночку в руках подержал, но потом моя сестра её куда-то утащила.
Станозолол был необходим нашей сборной, чтобы противостоять сборной ГДР, этому анабольному монстру, выращенному на Оралтуринаболе. Считалось, что западники, США и Европа, сидели на станозололе, и коль скоро они бойкотировали наши Олимпийские игры, то кто-то принял мудрое и правильное решение готовить на станозололе нашу сборную. В 1980 году ни одна из лабораторий допингового контроля не
