Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов
Сделав эти признания, председатель ЦКК не преминул выписать самому себе отпущение грехов, ссылаясь на «неизбежно медленный темп в нашей работе по улучшению государственного аппарата, который обнаружился за последнее время и будет иметь место в значительной мере и впредь»[354].
А вот мотивы привлечения трудящихся к управлению появляются в его докладе вскользь и только по поводу привлечения рядовых работников к участию в мероприятиях РКИ по рационализации аппарата. Одним абзацем он описал и выдвижение рядовых рабочих в госаппарат, не сказав ничего ни о результатах этого выдвижения, ни о возникающих при этом проблемах.
Куйбышев боролся с бюрократизмом аппарата управления и прочими его недостатками достаточно серьезно и упорно, но боролся как человек аппарата, видевший свою задачу в основном в повышении эффективности работы этого аппарата, не исключая и приближение его к нуждам рабочих и крестьян. А вот задача превращения этого аппарата в орудие движения к социализму путем все более широкого вовлечения трудящихся в контроль над этим аппаратом и в работу самого аппарата управления уходила куда-то на второй план.
Глава 10
Что опаснее – бюрократизм или вылазки оппозиции?
Закончившийся XIV съезд не положил конец рас- прям между партийным большинством и оппозицией. «Новая оппозиция», на время затихнув, затем вновь перешла к пропаганде своих взглядов, подвергая критике политическую линию большинства ЦК.
14 июня 1926 года на заседании Политбюро, где обсуждался доклад Московского комитета ВКП(б) об итогах политической и хозяйственной работы, Троцкий обратил внимание на трактовку партийной демократии в выступлении секретаря Московского комитета Угланова:
«Я пытался получить стенограмму его доклада в полном виде, считая, что каждый член ЦК, а тем более член Политбюро, имеет полное право требовать и получать все документы партийной жизни. Я полагал, что имею право получить стенограмму речи тов. Угланова, т. к. не считал собрание, на котором выступал тов. Угланов, тайным или фракционным (бывают и такие). Я думал, что имею право получить эту стенограмму. Но я не смог ее получить, так как Угланов отказался ее дать. В кратком отчете об этом докладе, напечатанном в “Правде”, есть определение партийной демократии, которое “Правда” называет “четким”. Я это определение считаю в своем роде классическим в смысле нового и откровенного определения партийного режима, которое противопоставляется старому определению партийной демократии, какое партия давала на своих съездах. Я обращаю ваше внимание на этот отчет о докладе тов. Угланова в “Правде” и хочу привести важнейшую выдержку из него здесь. Вот что там сказано: “В чем сущность партийной демократии?” Тов. Угланов дает четкий ответ: “В том, чтобы своевременно и правильно ставить на разрешение партийной организации основные задачи, стоящие перед партией и страной, в том, чтобы втягивать в обсуждение и разрешение этих вопросов широкие массы партийцев, в том, чтобы своевременно и правильно разъяснять пролетариату основные вопросы социалистического строительства: проверять на настроениях рабочего класса, его отдельных отрядах правильность нашей политики и на основе такой проверки выправлять линию”. Сегодня тов. Угланов прибавил: “И подтягивать организацию”. Это классическое определение, только жаль, что в нем не хватает мелочи – активной партии. Все есть, кроме партии: кто-то ставит перед массой на разрешение задачи, “правильно и своевременно”, кто-то втягивает в обсуждение широкие массы партийцев, кто-то разъясняет пролетариату, кто-то проверяет настроение рабочего класса и выпрямляет линию. И в этом-то “сущность” внутрипартийной демократии? А я говорю: “Нет, это законченное определение бюрократии”. <…> И я говорю: “Это есть новый этап в развитии партийного бюрократизма, который уже не скрывается, не стесняется, а ищет для себя теоретического оформления”.
У нас было, товарищи, до недавнего времени другое определение партийной демократии, которое на словах, по крайней мере, никем не оспаривалось. <…>
X партсъезд и резолюция 5 декабря 23-го года, которая подтверждена XIII съездом, говорят: “Демократия есть открытое обсуждение всеми членами партии важнейших вопросов, свобода дискуссий по ним, а также выборность руководящих должностных лиц и коллегий снизу доверху”. Нет, возражает Угланов, сущность не в этом, “сущность” в том, чтоб аппарат правильно руководил партией. А о правильности руководства должен судить опять-таки тот же аппарат. Потребность в этом новом определении демократии не случайная, наоборот, она неотразимо вытекает из нынешнего партийного режима, который все дальше и дальше отходит от резолюций X съезда и 5 декабря 1923 г. А раз нельзя режим поднять до уровня резолюции, то остается только опустить резолюцию до уровня режима. Это и делает Угланов. В этом крупное политическое значение его доклада, как ни слаб он теоретически»[355].
Далее Троцкий вновь процитировал резолюцию 5 декабря 1923 года, и тут не выдержал Сергей Иванович Гусев, член Президиума ЦКК и заведующий отделом печати ЦК ВКП(б), и без обиняков ляпнул:
«Это была ошибка, что она была принята, это была уступка вам»[356].
Троцкий имел все основания заявить:
«Если Гусев, сидящий в ЦКК для того, чтобы вершить судьбу партийцев, не понимает, что бюрократизм является источником фракционности; если и другие товарищи, которые сидят там, считают резолюцию 5 декабря ошибкой, то неудивительно, что они сами, т. е. ЦКК, являются источником угашения партийной жизни и причиной роста фракционности»[357].
Председатель ЦКК Куйбышев на этом заседании слово не брал, но в защиту Гусева и с фактическими нападками на резолюцию XIII съезда как меньшевистскую выступил другой член Президиума ЦКК, Емельян Ярославский:
«Что тут подсказывает нам тов. Троцкий в отношении “правильного” понимания внутрипартийной демократии? Я утверждаю, что то понятие внутрипартийной демократии, которое он нам подсовывает, это есть меньшевистское, аксельродовское понятие»[358].
Поведение же Куйбышева в 1926 году претерпевает заметные изменения. Проводя через ЦКК все продиктованные Политбюро решения, направленные против оппозиции и отдельных оппозиционеров, он предпочитает не выступать на тех заседаниях Политбюро и объединенных пленумов ЦК и ЦКК, где разгоралась отчаянная полемика между оппозицией и большинством.
Внутренний конфликт в партии разворачивался в условиях, когда экономика СССР, находясь на подъеме, в то же время сталкивалась с серьезными проблемами. О характере некоторых из этих проблем можно судить по переписке Куйбышева с
