Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов
На трибуне Мавзолея В.И. Ленина во время первомайской демонстрации трудящихся на Красной площади. Слева направо: Н.И. Бухарин, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, А.И. Рыков, В.В. Куйбышев, И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, Э.Я. Рудзутак
Москва, 1 мая 1926
[РГАКФФД. В-30]
«Т. Куйбышеву
Дорогой Валериан! При сем мои мысли и предложения по системе управления. Существующая система – пережиток. У нас сейчас уже есть люди, на которых можно возложить ответственность. Они сейчас утопают в согласованиях, отчетах, бумагах, комиссиях. Капиталисты, каждый из них имел свои средства и был ответственен. У нас сейчас за все отвечает СТО и П/бюро. Так конкурировать с частником и капиталистом и с врагами нельзя. У нас не работа, а сплошная мука. Функциональные комиссариаты с их компетенцией – это паралич жизни и жизнь чиновника-бюрократа. Именно из этого паралича не вырвемся без хирургии, без смелости. Это будет то слово и дело, которого все ждут. И для нашего внутреннего партийного положения это будет возрождение. Оппозиция будет раздавлена теми задачами, которые партия поставит. Сейчас мы в болоте. Недовольства и ожидания кругом, всюду. Даже внешнее положение очень тяжелое. Англия все больше и больше нас окружает сетями. Революция там еще не скоро. Нам нужно во что бы то ни стало сплотить все силы около партии. Хозяйственники тоже играют большое значение. Они сейчас в унынии и растерянности. Я лично и мои друзья по работе тоже “устали” от этого положения. Невыразимо. Полное бессилие. Сами ничего не можем. Все в руках функциональников. Шейнмана и Фрумкина. Так нельзя. Все пишем, пишем, пишем. Нельзя так. А вместе с тем величайшие перед нами проблемы, для них нет у нас времени и сил.
Валериан Владимирович Куйбышев (слева)
1920-е
[РГАКФФД. Ал1232сн31]
В.В. Куйбышев (стоит 4-й справа)
1920-е
[РГАКФФД. Ал1232сн40]
<…>
У нас сейчас нет единого мнения и твердой власти. Каждый комиссариат, каждый зам. и пом. и член в наркоматах – своя линия! Нет быстроты, своевременности, правильности решений.
Я всем нутром протестую против того, что есть. Я со всеми воюю. Бесполезно. Но я сознаю, что только партия, ее единство – могут решить задачу, ибо я сознаю, что мои выступления могут укрепить тех, кто наверняка поведут и партию, и страну к гибели, т. е. Троцкого, Зиновьева, Пятакова, Шляпникова. Как же мне, однако, быть? У меня полная уверенность, что мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правильную линию в управлении на практике страной и хозяйством, если возьмем потерянный темп, ныне отстающий от требований жизни.
В.В. Куйбышев (сидит 3-й справа)
1920-е
[РГАКФФД. Ал1232сн41]
Если не найдем этой линии и темпа, оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдет своего диктатора – похоронщика революции, какие бы красные перья ни были на его костюме. Все почти диктаторы ныне – бывшие красные – Муссолини, Пилсудский.
От этих противоречий устал и я.
Я столько раз подавал в отставку. Вы должны скорее решить. Я не могу быть Председателем ВСНХ при таких моих мыслях и муках. Ведь они излучаются и заражают! Разве ты этого не видишь?
Твой Ф. ДЗЕРЖИНСКИЙ
3. VII-26»[359].
Куйбышев отреагировал на это личное письмо, но лишь в плане поиска способов, как бы успокоить Дзержинского. Он сочувствовал его переживаниям, но не видел повода столь же болезненно реагировать на проблемы развития СССР, как это делал Феликс Эдмундович, хотя и признавал правоту своего друга. В обмене записками с Алексеем Ивановичем Рыковым видно, что его больше беспокоит состояние самого Дзержинского, нежели поднятые им проблемы:
«В.В. Куйбышев – А.И. Рыков
[позднее 3 июля 1926 г.]
Еще одна возможная комбинация. Феликс сейчас волнуется “системой управления”. Система управления в настоящий момент должна быть в значительной мере подчинена интересам развития промышленности, индустриализации. Можно было бы дать Феликсу по совместительству РКИ. Нигде не сказано, что наркомом РКИ должен быть обязательно член ЦКК. Быть может, Феликс смог бы с этого угла сделать что-нибудь с “сумасшедшим домом”.
Инициативы у него много и значительно больше, чем у меня. Когда он предлагал назначить его диктатором по “режиму экономии”, это было, по существу, то же самое.
Дело с ним настолько серьезно (ведь он в последнем слове прямо намекал на самоубийство), что соображения о моей амбиции должны отойти на задний план. Да и амбиция моя не будет задета – иначе я как-то устроен и не только подчинюсь любому решению, но действительно охотно и без какой бы то ни было обиды возьмусь за любую работу.
В. Куйбышев.
А если его назначить пред[седателем] СТО и возобновить опыт двух правительств?[360]
[Рыков]
Это исключено. Система двух правительств должна быть похоронена навсегда. Не говоря уже о том, что для руководителя СТО не годится ни нервная система Феликса, ни его импрессионизм. У него много инициативности, но нет черт руководителя (системы в работе, постоянного осязания всей сложности явлений и их взаимоотношений, точного чутья к последствиям той или другой меры и т. д.!). В ВСНХ преимущества инициативности еще могут перевешивать недостатки Феликса как руководителя, но в СТО это уже не выйдет.
В. Куйбышев.
Я боюсь, что его нервность и экспансивность без какого-то крупного [шага] может довести до беды.
[Рыков]»[361].
Дзержинский, несмотря на столь сильное душевное напряжение, обращался к Куйбышеву не только за тем, чтобы «излить душу». Поднимал он и сугубо деловые, практические вопросы, касавшиеся взаимодействия с Наркоматом Рабоче-крестьянской инспекции. Свое видение такого взаимодействия Куйбышев изложил в докладе на XIV съезде следующим образом: «В области рационализации госаппарата мы работали преимущественно через соответствующие отделы самих ведомств. Мы исходим из той мысли, что рационализация есть научная организация труда в предприятии или учреждении. Это такая сложная вещь, которая не может быть проведена вопреки воле и без понимания самого руководителя
