Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943 - Дмитрий Михайлович Дегтев

«Доверили дело, надо доверие оправдывать, хоть и не по душе летать на старье, – писал в дневнике Самочкин в конце октября. – Эскадрилью я должен создавать заново, потому что перед нами ставились совершенно другие задачи. Работа была очень трудная и сложная, особенно для меня, молодого командира. Занимались теорией пять дней, затем две недели полетов, и две эскадрильи готовы были выполнять боевые задачи. Капитан Золочевский снова повел своих орлов на фронт, туда, где опасность, туда, где смерть, но ты знаешь, что дерешься с врагом Родины за наш советский народ, а не сидишь «нахлебником» в тишине и спокойствии ЗАПа…

Капитан Королев тоже готов со своей эскадрильей и ожидает приказа на вылет[190]. У меня дело пока затягивается – не все еще кадры подобраны и подготовлены, не хватает самолетов, понемногу и я вхожу во вкус, думаю, что все будет хорошо. Никогда еще у меня не выпадало из рук любое дело. Задача должна быть решена, и эскадрилью я обязательно поведу на фронт. Людей правильно расставить по своим местам, побольше с них требовать, быть на голову выше своих подчиненных – моих товарищей. В этом соль.

Штурманы закончили теоретическую подготовку, сдали зачеты. Материальную часть привели в порядок. Установили на всех самолетах новые рации и фотоаппараты. С 1 ноября начались полеты и тут же стали выявляться слабые места: два самолета давали сбой на большой высоте, некоторые рации работали неустойчиво. Недостатки быстро устранялись, на следующий день полеты прошли благополучно, за исключением «блудежки». Летчик Артемьев со штурманом Давыденко ходили по маршруту и сбились. К счастью, потом правильно сориентировались и нашли дорогу домой. Надо этот случай обсудить в эскадрилье с летным составом и выбить у некоторых гонорок самоуверенности. Хочу отметить, что и с материальной частью дело наладилось. Технический состав работает с большим трудолюбием и самоотдачей»[191].

В итоге пребывание Самочкина и оставшихся летчиков в 15-м ОРЗАП затянулось на 2,5 месяца. За это время положение на фронте изменилось радикальным образом. Немецкие войска превратились из наступавших в обороняющихся, в Сталинграде была окружена 6-я армия генерал-оберста Паулюса, одновременно с этим начался отход группы армий «А» с Кавказа, куда та победоносно ворвалась в августе – сентябре. Правда, Старый Оскол и его окрестности, из которых 209-й и 289-й полки год назад вылетали на атаки бесчисленных автомашин и повозок, теперь находились в глубоком немецком тылу.

Только 1 декабря 46-я ОКРАЭ наконец получила приказ вылетать на фронт. Взлетев всей семеркой, экипажи сначала сделали круг над уже ставшим родным Петровском (по меркам войны 2,5 месяца на одном месте считалось очень много!), а затем полетели в Борисоглебск. После дозаправки самолеты должны были перелететь дальше, на аэродром Бутурлиновка, расположенный в 180 км юго-восточнее Воронежа, где эскадрилью собирались зачислить в резерв 17-й воздушной армии генерала авиации Степана Красовского. Последняя была создана 15 ноября 1942 года на основе ВВС Юго-Западного фронта.

Однако надежды вернуться к боевой работе снова не оправдались! Во-первых, сразу после посадки начался сильный снегопад, заваливший и взлетную полосу, и самолеты огромными сугробами. Посему дальнейший полет на запад оказался невозможен. Во-вторых, ставить на довольствие летчиков никто не захотел, так как про 46-ю ОКРАЭ никто в Борисоглебске попросту ничего не знал, кто, мол, такие, куда и с какой задачей летят, неизвестно. Выяснилось, что соответствующий приказ был отправлен в письменном виде на связном самолете, а тот пропал без вести. В итоге целую неделю летчикам пришлось питаться сухими пайками и спать на чехлах от двигателей. Личный состав, понятное дело, стал проявлять недовольство и ворчать. Учились, учились, тренировались, тренировались, а оказалось – никому не нужны! Даже кормить не хотят…

В итоге Самочкин принял решение лететь со штурманом Чехлядь прямо в Бутурлиновку, где находился штаб 17-й воздушной армии. Однако первые попытки окончились неудачей из-за сплошного снегопада.

«Просидели два дня, – вспоминал летчик. – Взлетели еще раз, правда, снегопад обильный, и не уменьшается. Цепляюсь за телеграфные столбы, снег сливается с белой землей, видимости впереди никакой – одна молочная пелена. Но все же удалось выскочить на Бутурлиновку, но зайти на посадку трудно. Решил пройти вдоль полосы с обратной стороны, одновременно наметил для себя серию ориентиров по выходу на прямую. Затем делаю разворот на 180 градусов и по выбранным ориентирам, на высоте 10–15 метров выхожу к аэродрому на посадочную полосу. Наконец увидел ее, приземлился, заруливаю. Руководитель полетов встречает нас руганью:

– Ну кто в такую погоду летает?

– Вот когда жареный петух клюнет, когда неделю эскадрилья боевых летчиков не ест нормально, тогда куда угодно полетишь, – ответил я.

Вошли в штаб 2-й воздушной армии[192]. Доложил о своем прибытии самому командующему – генералу С.А. Красовскому.

– А мы вас давно ждем, где вы заблудились?

– Товарищ командующий, больше недели из-за непогоды сидим в Борисоглебске, голодные, спим на полу. Не признают нас там за своих, – отвечаю я.

– Как так? Начальник штаба, разобраться немедленно, и дать соответствующие распоряжения! – приказал он и продолжал: – Сейчас отдыхайте, как только погода наладится, полетите.

– Слушаюсь, товарищ командующий.

Только на следующий день, во второй половине, когда прекратился снегопад и немного развеяло, нам разрешили вылет к своим. В Борисоглебске мы увидели уже сияющие лица наших людей. Мне доложили, что всех накормили, хорошо разместили, все самолеты заправлены и готовы лететь»[193].

Корректировщики против «макаронников»

10 декабря 46-я ОКРАЭ перебазировалась в Бутурлиновку и вскоре приступила к полетам. Первоначально эскадрилья была придана артиллерийской бригаде резерва главного командования фронта. В течение нескольких дней Су-2 вылетали на корректировку артогня с передового аэродрома Нижний Мамон. Тяжелые гаубицы с левого берега Дона вели огонь по позициям итальянских войск на противоположной стороне реки, а самолеты передавали по рации результаты попаданий. Наблюдая за огромными столбами сотен взрывов, громыхавших среди заснеженной степи, летчики чувствовали, что здесь затевается что-то серьезное.

И действительно, утром 16 декабря советские войска форсировали Дон и намного превосходящими силами атаковали позиции 8-й итальянской армии. Через два дня оборона здесь начала быстро разваливаться, и сотни танков Т-34 устремились вглубь территории противника, на Старобельск и Миллерово. А уже вскоре Самочкин смог воочию наблюдать последствия полного разгрома гитлеровских союзников.

«Командир стрелковой дивизии, полковник Ложечников вызвал к себе в штаб для постановки боевой задачи, – продолжал свой рассказ летчик. – Сразу вылетел с лейтенантом Орловым на самолете связи У-2. Прошли реку Дон, полюбовались на Богучар, красиво раскинувшийся на высоком правом берегу. Сначала было