Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

Последние замечания Даллеса о желании подумать, о готовности договориться по Ближнему и Среднему Востоку и примирительный тон этих замечаний подтверждают правильность этого основного вывода.

Джон Фостер Даллес не пользовался популярностью – из-за его сухих манер и воинственных взглядов. Мышление госсекретаря носило на себе печать пуританского воспитания. Хмурое выражение лица и замкнутость соответствовали его взглядам и характеру. Даллес считал, что успешная политика может основываться только на прочных религиозно-этических принципах. Он видел в коммунизме угрозу христианству. Такого же мнения придерживался и его брат Аллен, директор ЦРУ.

Даллес балансировал на грани прямого столкновения с Москвой в своем стремлении сдерживать распространение коммунизма в мире. Но готов был вести диалог с профессиональным дипломатом Громыко. Однако же советско-американские отношения нуждались в прорыве на высшем уровне.

Летом 1959 года в Москву приехал тогдашний вице-президент Ричард Никсон. Через десять с лишним лет Никсон вернется в Москву в качестве президента и будет вести плодотворные переговоры с Брежневым. Но это уже будут другой Никсон и другая Москва.

Официальная цель поездки Никсона состояла в том, чтобы открыть 24 июля в парке Сокольники первую американскую выставку. Советская выставка уже прошла в Нью-Йорке. Кроме того, Никсону предстояло пригласить Хрущева в Америку.

Н.С. Хрущев и вице-президент США Р. Никсон во время вручения президенту США Д. Эйзенхауэру копии вымпела, доставленного на Луну советской космической ракетой. 16 сентября 1959

[ТАСС]

Упор на выставке в Сокольниках делался на производстве потребительских товаров в США. Американцы развернули студию цветного телевидения, которого в Советского Союзе еще не видели. Они предлагали устроить в студии живые дискуссии, которые будут в прямом эфире транслироваться по телевизионной сети выставки. Председатель Госкомитета по культурным связям с зарубежными странами Георгий Жуков (большую часть жизни он проработал в «Правде») доложил в ЦК, что заявил протест американскому представителю: «Я еще раз подчеркнул, что мы считаем абсолютно неприемлемым проведение на выставке и тем более показ по телевидению каких-либо дискуссий».

На книжной выставке изъяли всю «сомнительную» литературу. Самыми неприятными были сведения о доходах американцев, но тут поделать ничего не смогли. Тогда ограничили число тех, кому достанутся билеты, и предписали выделить «специальных людей из числа членов партии, комсомольцев и беспартийного актива для организации критических записей в книге отзывов посетителей, имея в виду критику американского образа жизни».

Ричард Никсон долго готовился к поездке, беседовал со всеми специалистами по Советскому Союзу, изучал личность Хрущева. Встретился с побывавшими в Вашингтоне двумя первыми замами Хрущева в правительстве – Микояном и Козловым.

Попросил он совета и у Джона Фостера Даллеса, который уже был болен раком и знал о своей скорой кончине. Он ничего не мог есть, испытывал такие боли, что засыпал лишь после большой дозы успокоительных. Но днем госсекретарь Даллес наотрез отказывался принимать наркотические препараты, боясь, что они могут повлиять на его умственные способности. Никсону он сказал, что, когда начинается напряженная работа, требующая от него полной сосредоточенности, он не чувствует боли.

Незадолго до смерти Даллес успел совершить большую поездку по Европе. В феврале 1959 года он прилетел в Бонн. Его встретил Конрад Аденауэр, который ужаснулся, увидев государственного секретаря. В машине Даллес признался, что чувствует себя очень плохо, вынужден соблюдать строгую диету и не может поэтому принимать приглашения на официальные банкеты.

Аденауэр все же уговорил Джона Даллеса присутствовать на ужине. Обещал: повар приготовит для него овсяный суп, который подадут так, чтобы никто из присутствующих не заметил, что госсекретаря угощают чем-то особым. Даллес согласился. Овсяный суп ему явно понравился. Сменивший его на посту государственного секретаря Соединенных Штатов Кристиан Гертер, прилетев в Бонн на переговоры, передал канцлеру привет от Даллеса и просьбу поделиться рецептом овсяного супа, которым его угощали в Бонне. Гертер признался, что подумал вначале, будто это шифрованное послание.

Аденауэр послал Даллесу рецепт супа и несколько пакетиков овсянки, так как в Америке ее невозможно было разыскать. Когда в мае 1959 года Аденауэр приехал на похороны бывшего госсекретаря, ему сказали, что овсянка – последнее блюдо, которое Даллес ел перед кончиной.

Когда Даллес скончался, шло совещание министров иностранных дел в Женеве. Все министры отправились на похороны. Громыко ехать не хотел. Хрущев решил, что Андрей Андреевич не прав:

Н.А. Булганин и канцлер ФРГ К. Аденауэр на прогулке. 1955

[РГАКФД]

– Даже приятно поприсутствовать на церемонии похорон своего врага.

Джон Даллес провел последние дни в больнице «Уолтер Рид». Там его и посетил Ричард Никсон. Бывший госсекретарь постоянно сосал кубики льда, чтобы смягчить жжение в горле. Никсон спросил его:

– Что прежде всего я должен постараться довести до сознания Хрущева?

Даллес никогда не спешил с ответом, но на сей раз он задумался дольше обычного:

– Нет нужды убеждать Хрущева в наших добрых намерениях. Он знает, что мы не угрожаем безопасности Советского Союза. Но он должен знать, что мы его понимаем. Хрущев говорит, что он за мирное сосуществование. Он имеет в виду, что восстание против некоммунистического правительства – дело правое и его следует поддерживать, а восстание против коммунистического правительства – дело всегда неправое и его следует подавлять. Таким образом, мирное сосуществование, за которое он выступает, – это мир для коммунистических стран и постоянная внутренняя борьба и конфликты для некоммунистических стран. Нужно дать ему понять, что ему не удастся получить и то и другое.

Никита Сергеевич полагал, что ему-то нет необходимости готовиться к встрече с Никсоном. И рекомендаций у Громыко – как следует строить разговор с вице-президентом США – не просил.

Когда Никсон прилетел в Москву, американским послом в Советском Союзе был Ллуэллин Томпсон. Он в первый раз приехал в Москву еще в 1939 году. Даже в опасные дни осени сорок первого, когда всех дипломатов эвакуировали в Куйбышев, Томпсон оставался в Москве. В 1957 году президент Дуайт Эйзенхауэр назначил его послом. Томпсон являлся, возможно, самым успешным американским представителем в Советском Союзе. Хрущев его ценил, приглашал с семьей к себе на дачу.

Ллуэллин Томпсон увел Никсона в небольшую гостиную рядом со спальней посла на втором этаже и там рассказывал о ситуации в Москве. Контрразведчики гарантировали, что в этой комнате – единственной во всем посольстве! – нет подслушивающих устройств.

Никсон лег спать пораньше, но из-за большой разницы во времени ему не спалось. В половине шестого утра он встал, разбудил своего помощника и вместе с советским охранником, который одновременно исполнял обязанности переводчика и водителя, поехал на Даниловский рынок. Когда вице-президент был мальчиком, он работал в лавке отца и рано утром отправлялся с ним на рынки в Лос-Анджелесе, чтобы к открытию лавки доставить свежие фрукты и овощи. Ему хотелось сравнить впечталения.

Он