Королева скандала - Пол Джилл

Краска залила лицо Мэри.

— Нет, не говори. — Уоллис презрительно воззрилась на Мэри. — С прошлого лета, когда он ездил в Нью-Йорк, так?

Мэри начало распирать от возмущения:

— Да, пока ты таскалась по югу Франции с принцем. Об этом писали все американские газеты. «Миссис Симпсон танцевала румбу с принцем Уэльским». Что, по-твоему, должен был чувствовать Эрнест?

Уоллис распахнула дверь гардероба и начала швырять платья Мэри на кровать. Мэри вскочила, вскрикнув:

— Что это ты…

— Хочу, чтобы ты убралась отсюда. Забирай вещи и уходи. Сейчас же!

Она провела рукой по туалетному столику, и расческа, помада и пудра Мэри полетели на пол. Мэри схватила Уоллис за руку, и в какой-то момент могло показаться, что они вцепятся друг в друга, дрожа от переполняющих эмоций. И тут Мэри взбунтовалась. Давно сдерживавшееся недовольство сменилось гневом. Уоллис годами проявляла неуважение и относилась к Мэри как к дублеру, а та годами была вынуждена мириться с этим чудовищным эгоизмом.

— Ты всегда только о себе и думаешь, — прошипела Мэри. — Только я, я, я.

Уоллис высвободила руку:

— Убирайся из моего дома. Если ты не уйдешь через пять минут, я позвоню в полицию.

Она выбежала из комнаты, и Мэри услышала, как с грохотом закрылась дверь ее спальни.

Ничего было не поделать. Мэри достала чемодан и начала кое-как скидывать в него вещи. Она поснимала платья с вешалок, собрала в охапку и запихнула внутрь, не беспокоясь о том, что они помнутся, смахнула в несессер косметику, забрала из ящика паспорт и книги. Не прошло и пяти минут, как она упаковала все, с чем приехала. Потом она позвала горничную, чтобы та попросила швейцара вынести чемодан и поймать такси. За дверью комнаты Уоллис было тихо.

Мэри посмотрела на себя в зеркало и увидела, что левая щека стала багровой, а у глаза виднелась царапина, оставшаяся от одного из колец Уоллис. Но об этом сейчас было думать некогда.

Выходя второпях из квартиры, она заметила на столике в холле очередной огромный букет бледно-розовых роз. Их принесли только что, и маленький конвертик с запиской еще был там. Поддавшись порыву, Мэри прихватила его с собой. У Уоллис были секреты. Она была мастерицей обмана, и, возможно, эта карточка послужит тому доказательством.

Внизу носильщик загрузил ее вещи в такси.

— Куда едем, мэм? — спросил водитель.

Мэри понятия не имела куда.

— Просто поехали, — сказала она. — Я дам вам знать, когда решу.

Они покатили вниз по Эджвер-роуд мимо Мраморной арки на Парк-лейн. Где-то в середине этой улицы был новый отель в стиле ар-деко под названием «Дорчестер». Мэри восхищалась им раньше и теперь попросила водителя остановиться перед ним и пошла внутрь узнать, есть ли у них свободный номер. Холл оказался очень стильным, и Мэри побоялась даже представить, сколько будет стоить номер. Но поскольку свободная комната нашлась, она ее взяла. Портье на тележке вкатил чемодан в холл, а потом в номер на первом этаже.

— Где можно позвонить? — спросила она.

Портье проводил Мэри к оператору, и она продиктовала ему рабочий номер Эрнеста. Ей показали кресло в неприметной кабинке у стойки администратора, где можно было поговорить после того, как произойдет соединение на линии.

— Я совершила ужаснейшую глупость, — начала она, услышав голос Эрнест, и рассказала ему историю с «перепутанными» письмами. — Уоллис рассвирепела и выкинула меня из квартиры, поэтому я сняла номер в «Дорчестере».

Реакция Эрнеста была с виду хладнокровной:

— Да, сегодня утром я получил твою записку, написанную ей. Не волнуйся. Рано или поздно она бы о нас узнала. Возможно, лучше всего тебе сейчас на некоторое время затаиться, а я в это время постараюсь убедить ее, что это разумно.

В глубине души Мэри надеялась, что он скажет: «Я уже еду», и, возможно, даже поужинает с ней вечером в ресторане отеля. Самое время раскрыть карты. Но он ничего подобного не предложил.

— Я должна извиниться еще кое за что, — продолжала Мэри. — Я понятия не имела, что Уоллис не знает о вашем разговоре с королем, который касался ее. Боюсь, я проговорилась.

Эрнест вздохнул:

— Как она восприняла это?

— Не очень, как ты можешь догадаться.

— Вечером я поговорю с ней, если она дома, и утром позвоню тебе с работы. В каком ты номере?

Мэри сказала номер комнаты. Эрнест попрощался в официальном тоне и повесил трубку, не сказав ни слов любви, ни слов утешения. Конечно, ведь он был на работе. Возможно, коллеги могли услышать.

Она посидела в кабинке еще некоторое время, чувствуя себя одинокой, как никогда еще в жизни. Все ее лондонские знакомые были из числа друзей Уоллис, и все они, конечно, будут на стороне подруги. Ей нужно было покинуть город, прежде чем Уоллис успела бы запятнать ее имя. Эрнест обманывал себя, считая, что она успокоится. Мэри никогда не видела Уоллис настолько взбешенной.

Поднявшись в номер, она вспомнила о карточке, которую прихватила в холле. Откопав ее в сумочке, она вскрыла конверт. Там было написано: «До встречи в Берлине». В качестве подписи стояла буква «J». Это фон Риббентроп пригласил Уоллис туда? Мэри надеялась на что-нибудь провокационное, доказывающее, что у нее был роман с этим человеком, но это был не тот случай.

Мэри сунула карточку обратно в сумку, села за туалетный столик и принялась писать письмо сестре Анне на фирменной бумаге «Дорчестера»:

«Я поругалась с Уоллис и собираюсь забронировать койку на ближайшем судне. Могу ли я заехать к тебе по возвращении?»

Написац это, она бросила ручку и разрыдалась. Почему она должна уезжать из Лоцдона? Почему Уоллис всегда получает то, чего хочет? Ей вспомнилось, как еще пятнадцатилетняя Уоллис с налету отхватила старшего и более симпатичного из братьев Тэбб, а когда заполучила его, то он стал ей больше не нужен. В этом была она вся. За жизнь она ни на йоту не изменилась.

Уоллис не любила Эрнеста. Ей было неведомо значение этого слова, а Мэри искренне его любила и понимала, что подходит ему. «Я должна остаться и бороться за него», — подумала она. О борьбе с Уоллис было страшно даже думать, но это было именно то, что следовало сделать.

Приняв это решение, Мэри почувствовала в себе силы. Теперь нужно определить, где остановиться.

Сколько-то денег она получала от родительских земельных владений, плюс небольшое содержание от Жаки, но арендная плата в Лондоне была высокой, и к тому же Мэри не представляла, на чем будет передвигаться по городу в поисках жилья. Ей понадобится помощь Эрнеста.

Она взяла новый лист отельной бумаги и подсчитала, какую сумму сможет позволить себе отдавать за аренду и сколько будет уходить на оплату электричества, телефона, услуг одной горничной и еженедельно на питание. Проголодавшись, Мэри попросила принести в номер большой трехслойный сэндвич, а также виски с содовой.

Позднее этим же вечером она заказала еще одну большую порцию виски.

Глава 54

Лондон. 22 апреля 1936 года

В половине десятого следующего утра посыльный пришел к Мэри в номер с просьбой принять звонок — это был Эрнест.

— Давай не будем ничего обсуждать по телефону, — сказала Мэри. — Ты сможешь приехать и пообедать со мной в «Дорчестере»? Мне нужно обговорить с тобой кое-какие вопросы практического характера.

Эрнест, когда приехал в отель, выглядел явно не-выспавшимся и был поражен, увидев по-прежнему лилово-красное пятно на лице Мэри.

— Это сделала Уоллис? — спросил он. — Наверное, очень больно. Мне так жаль, милая!

— Ты в этом не виноват, — ответила Мэри с тусклой улыбкой.

Они выбрали уединенный столик в углу зала, и, когда расположились, Эрнест погладил Мэри по плечу со словами:

— Все это так отвратительно для тебя.

— Я уверена, что прошлая ночь для тебя была не менее отвратительной, — посочувствовала Мэри.

Эрнест вскинул голову:

— Меня Уоллис почему-то не обвиняет. Она считает тебя коварной соблазнительницей, сбившей меня с пути истинного, а меня — невинной жертвой твоих происков. Я, разумеется, это отрицал, но она предпочитает смотреть на сложившееся положение именно таким образом.