Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий

Костяк московской Красной гвардии составляли большевистские боевые дружины, организовавшиеся в первые дни Февральской революции (см. протокол МК от 14 апреля).

Меньшевики и эсеры не только саботировали решение о вооружении рабочих и создании Красной гвардии, они взяли также обратно разрешение на доступ в казармы приходящим извне большевикам. Столь быстрое нарушение соглашателями принятых ими на себя обязательств было вызвано тем, что московские большевики сумели не только быстро завоевать сочувствие масс своей программой и борьбой с Корниловым, но и организационно закрепить это растущее влияние на заводах и в казармах.

В Москве этот процесс большевизации масс получил свое оформление в голосовании пленума московских Советов 5 сентября: впервые в Москве депутаты и рабочего и солдатского Советов отдали большинство голосов за программную большевистскую резолюцию с требованием решительной борьбы за «завоевание власти из представителей пролетариата и революционного крестьянства»[40].

Принятие большевистской резолюции вынудило социал-соглашательское большинство в исполкомах и президиумах обоих Советов подать в отставку.

Состоявшиеся 19 сентября перевыборы исполнительных комитетов обоих Советов были произведены по настоянию большевиков на началах пропорционального представительства фракций и дали большевикам большинство в Исполнительном комитете Совета рабочих депутатов (32 большевика, 16 меньшевиков, 9 социалистов-революционеров и 3 объединенца).

Но в Исполнительном комитете Совета солдатских депутатов в большинстве, хотя и не абсолютном, снова оказались социалисты-революционеры, получившие 26 мест; большевики получили 16 мест, меньшевики 9 и беспартийные 9. Такой результат перевыборов был возможен только потому, что Совет солдатских депутатов еще имел тот же состав, какой был избран в первые дни Февральской революции. Требования солдатских масс, общих собраний солдат отдельных частей и большевистской фракции Совета о перевыборах Совета солдатских депутатов встречали сопротивление со стороны эсеровского Исполнительного комитета. Эти перевыборы состоялись только после Октябрьского переворота. Этот факт не мог не оказать серьезного влияния на темп развития боевых действий против Временного правительства.

Наиболее яркую картину обострения кризиса и сдвига в сторону большевиков пролетарских и полупролетарских масс Москвы дали муниципальные выборы в районные думы 24 сентября.

Большевики получили на этих выборах 49,3 проц. всех поданных голосов, кадеты — 26 проц., социалисты-революционеры — 14,6 проц., меньшевики — 4,3 проц., беспартийные — 5,8 проц. Таким образом, число голосов, поданных за большевиков на этих выборах, увеличилось по сравнению с июньскими выборами почти в 2 1/2 раза (175 тыс. голосов); кадеты получили 92,3 тыс. голосов против 109 тыс. в июне, социалисты-революционеры 51,8 тыс. голосов против 375 тыс., меньшевики 15,3 тыс. против 76 тыс. голосов, поданных в июне.

Особенно сильный сдвиг выявили выборы в районные думы в солдатских массах, отдавших большевикам 90 проц. своих голосов. Такой сдвиг среди солдат, будучи непосредственным результатом агитационной и организационной работы, которую вопреки всем препятствиям вело в гарнизоне военное бюро при Московском комитете большевиков, вместе с тем отражал усиливающееся революционизирование трудящихся масс крестьянства.

В первые месяцы революции партийная работа большевиков в деревне была поставлена слабо, в особенности в тех земледельческих районах, где крестьянство находилось под влиянием социалистов-революционеров, и крестьянская беднота оставалась совершенно неорганизованной. Московское областное бюро партии совместно с Военным бюро при Московском комитете решили для лучшей организации деревни объединить городских рабочих и солдат в землячества, используя их для руководства работой в деревне. Таким образом связям индивидуальных рабочих и солдат с деревней, ездивших туда на побывку, был придан организованный характер.

В Московской области, как и во всей стране, социалисты-революционеры не только уговаривали крестьян ждать разрешения земельного вопроса от Учредительного собрания, но и участвовали непосредственно в карательных экспедициях, снаряжаемых Временным правительством для подавления крестьянских восстаний. Московская область в течение марта — июня отставала в темпах нарастания аграрного движения, но в июле — сентябре удельный вес области в аграрном движении по сравнению со всей страной значительно возрастает. Рост стихийного аграрного движения свидетельствовал о падении влияния партии эсеров, стремившейся затормозить это движение, убеждая крестьян отсрочить разрешение вопроса о земле до Учредительного собрания.

К концу сентября в Московской области определился в решающей степени рост крестьянских восстаний, о которых Ленин именно тогда (29 сентября 1917 г.) в статье «Кризис назрел» писал, что при существовавших и России условиях они являются симптомом того, что наступает переломный момент революции [41].

Все говорило о том, что пролетарская революция переходит из периода мобилизации сил в период штурма и непосредственной борьбы за власть.

Во второй половине сентября в Москве было получено историческое письмо Ленина от 12–14 сентября «Большевики должны взять власть». Письмо исходит из того, что, «получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки… Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства… Взяв власть сразу и в Москве и в Питере (неважно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»[42].

Задача вооруженного восстания была таким образом поставлена на очередь дня.

В связи с этим пленум Московского областного бюро большевиков принял 27–28 сентября резолюцию, в которой борьба за власть объявляется важнейшей задачей дня. Пленум призывал к созданию в крупных промышленных городах боевых центров, к установлению между ними тесной связи и к немедленному созыву Всероссийского съезда Советов, на котором большевики потребуют перехода всей власти в руки Советов, передачи всей земли народу, немедленного заключения перемирия и предложения демократического мира всем воюющим странам[43].

Полученная в начале октября статья Ленина «Кризис назрел», VI глава которой предназначалась для раздачи членам ЦК, ПК, МК и Советов, указывала на то, что «в ЦК к в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания»[44]. Это течение, расходившееся с ЦК, который вместе с Лениным отстаивал необходимость восстания, возглавлялось Каменевым и Зиновьевым{235}. С ними солидаризировались Ногин и Рыков. Еще на апрельской конференции партии Каменев, выступая против Ленина, делал доклад по поручению небольшой группы, в которую входила часть московской и московской окружной делегаций — тт. Ногин, Рыков, Смидович, Ангарский{236} и др. Большое влияние, которым пользовались тт. Ногин и Рыков в большевистской фракции Московского Совета, не могло не сказываться отрицательно на той части этой фракции,