Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий
В Москве, в отличие от Петрограда, Временное правительство не ставило открыто вопроса о выводе гарнизона на фронт.
Различия политической обстановки Москвы и Петрограда пытались широко использовать социал-соглашатели, проводившие в Москве политику «гражданского мира» по отношению к кадетам, с одной стороны, к большевикам — с другой. Меньшевики и эсеры, имевшие большинство в исполкомах Советов рабочих и солдатских депутатов, всячески старались скрыть противоречия между ними и большевиками. Они препятствовали применению со стороны органов Временного правительства репрессий по отношению к московской большевистской печати. Эта политика меньшевиков и эсеров оказала определенное влияние на часть большевиков, постоянно работавших в Московском Совете, несмотря на то что Московская большевистская организация на фабриках, заводах и в казармах вела непрестанную борьбу с меньшевиками и социалистами-революционерами, разоблачая их лицемерную соглашательскую политику.
8 августа 1917 г. состоялось заседание Московского комитета большевиков с представителями от ячеек и райкомов по вопросу о формах протеста против московского Государственного совещания{232}. На основании докладов с мест, отразивших улучшение настроения во всех районах, на всех заводах и в казармах, Московский комитет решил подготовить и провести однодневную забастовку протеста против московского Государственного совещания. Подготовка к этой забастовке велась на фабриках и заводах, в профсоюзах, в районных Советах. Рабочие массы высказались за забастовку. Профсоюзы присоединились к этому решению. Совет рабочих и солдатских депутатов большинством 364 против 304 голосов высказался против забастовки. Состоявшаяся 10 августа общегородская конференция большевиков с согласия совещания 41 правления профсоюзов призвала рабочих Москвы к забастовке 12 августа, в день открытия московского Государственного совещания. На этот призыв отозвались до 400 тыс. московских рабочих и работниц. Остановилась вся жизнь в Москве. Грандиозная забастовка показала, что московские рабочие, наверстывая потерянные темпы, догоняют питерский революционный пролетариат.
Однако окончательное разоблачение перед московскими рабочими и солдатами социал-соглашательских партий и изоляция этих партий от трудящихся масс последовали только после провала корниловского восстания{233}.
Московские большевики лишь несколькими днями позже питерских получили большинство в Совете рабочих депутатов.
Сравнительная запоздалость нарастания революционного движения в Москве и отставание его от бурных темпов нарастания революционного движения петроградского пролетариата и гарнизона до Октябрьского восстания имели определенное влияние на подготовку и ход восстания в Москве.
I. Подготовка московских большевиков к Октябрьскому восстанию
В первые дни корниловского мятежа Московский комитет партии большевиков принял резолюцию, в которой стоящие на очереди боевые задачи характеризуются следующим образом:
«Задачей партии пролетариата является при таких условиях техническая координация сил, направленных непосредственно для подавления корниловщины (вхождение в специальные боевые организации), критика половинчатости мелкобуржуазных социалистов, систематическое подталкивание их в сторону решительных мер при самостоятельной организации боевых центров рабочего класса. Основной линией поведения является линия по направлению к власти пролетарских организаций».
В качестве немедленных мер, для проведения которых должны быть использованы все средства, Московский комитет предлагал:
«1) Немедленное вооружение рабочих и солдат;
2) энергичные массовые аресты контрреволюционеров, в особенности центров кадетов и их военных организации;
3) закрытие буржуазных газет и конфискация типографий;
4) освобождение всех арестованных большевиков;
5) урегулирование продовольственной и жилищной нужды»[38].
Воззвание Московского областного бюро РСДРП(б) ко всем партийным организациям области предлагает проводить ту же линию, которая была намечена им совместно с Московским комитетом, и дает подробные указания, как практически осуществлять эти директивы на местах.
Призывы Московского комитета и областного бюро партии встретили широкий отклик в массах. Партийные организации Московской (тогда Центрально-Промышленной) области немедленно приступили к организации на местах «рабочих центров» из представителей всех рабочих организаций; начались повсеместные массовые выступления рабочих, требовавших для себя (для Красной гвардии) и для солдат оружия, ареста главарей местных контрреволюционных организаций и закрытия буржуазной печати, поддерживавшей Корнилова. Одновременно в московский «орган революционного действия», в областное бюро Советов и в Московский Совет стали являться десятки депутаций с предъявлением требований, выставленных в воззваниях московских руководящих организаций большевиков.
Под давлением масс, пришедших в движение при первом известии о корниловском заговоре, московские меньшевики и социал-революционеры обратились 14 августа к большевикам с предложением образовать единый фронт в борьбе против контрреволюции. Большевики прежде всего потребовали от социал-соглашателей отмены репрессий против большевиков и отмены действовавшего с июльских дней постановления о недопущении большевиков в казармы находящихся в Москве войсковых частей. Эти требования были удовлетворены, и большевистская фракция Совета послала своих представителей в советскую «шестерку действия», организованную Московским Советом из представителей трех его фракций. Эта «шестерка действия» начала агитационную кампанию разоблачения заговорщиков и организовала постоянное дежурство своих членов в Совете.
29 августа, когда Корнилов уже выступил, пленум Московского Совета рабочих и солдатских депутатов вместе с Исполкомом крестьянских депутатов единогласно постановили создать орган «революционного действия для подавления контрреволюции» под названием «девятки», просуществовавшей до 6 сентября. В состав этого органа («временного комитета по борьбе с контрреволюцией») вошли представители Московской городской думы, Управы, зам. комиссара Временного правительства, прокурор Московской судебной палаты, командующий войсками Московского военного округа и по два представителя от каждого из московских Советов: от Совета рабочих депутатов — Хинчук и Ногин, солдатских депутатов — Муралов{234} и Маневич и крестьянских депутатов — Павлов и Виткович.
Представитель большевистской фракции заявил на пленуме Советов по поводу создания этого органа, что большевики «входят в „девятку“ не для выражения доверия Временному правительству, не для защиты или охраны этого Временного правительства, а исключительно в целях технического соглашения по борьбе с надвигающейся диктатурой Корнилова»[39].
Этот же пленум Советов принял резолюцию, требующую от Временного правительства прекращения репрессий против большевиков во всей России.
Формулированные в воззваниях Московского комитета и областного бюро партии требования поддержали не только делегации отдельных фабрик и заводов, но и представители общегородского совещания фабрично-заводских комитетов Москвы, которые, явившись на заседание исполнительных комитетов московских Советов 31 августа, настойчиво потребовали немедленного разрешения вопросов о вооружении рабочих, об аресте и предании суду генералов-контрреволюционеров и о закрытии буржуазной печати.
3 сентября Исполнительный комитет Советов утвердил разработанный комиссией устав Красной гвардии, а 4 сентября большевистская часть президиума Исполкома разослала этот устав в районы, предложив немедленно приступить на основе этого устава к организации дружин и штабов с выделением делегатов в Центральный штаб.
Однако в результате саботажа со стороны Исполкома Советов солдатских депутатов, находившегося в руках эсеров, формальное утверждение этого устава пленумами Советов состоялось только накануне Октябрьского переворота (24 октября).
